Шевалье д'Арманталь
Шрифт:
– Приказ гласит, что вам надлежит отправиться в Рен, где вы распечатаете это письмо и найдете в нем дальнейшие инструкции.
– Приказ! Инструкции!
– Разве не с такими словами генерал обращается к своим офицерам? Разве у военных существует обычай обсуждать полученные приказы?
– Конечно, нет, когда они находятся на военной службе» Но ведь я больше не служу в армии.
– Ах, верно, я забыл вам сказать, что вы опять офицер.
– Я?
– Да, вы. У меня в кармане ваш офицерский патент. Возьмите его.
И аббат подал д'Арманталю сложенный вчетверо документ, который шевалье тут же развернул, вопросительно глядя на Бриго.
– Патент!
– воскликнул д'Арманталь.
– Патент полковника одного из четырех карабинерных полков! Кто же выдал мне этот патент?
– Взгляните на подпись, черт возьми!
– Луи Опост герцог дю Мен!
– Чему же тут удивляться? Разве, будучи главнокомандующим артиллерией, герцог не может назначать командиров в свои двенадцать полков? Вот он и вручает вам полк взамен того, который у вас отняли, и на правах вашего генерала дает вам поручение. Разве может военный пренебрегать честью, которую оказывает ему командир, вспомнив о нем? Впрочем, я, как человек духовного звания, плохо разбираюсь в таких делах.
– Нет, дорогой аббат, нет!
– воскликнул д'Арманталь.
– Напротив, долг каждого офицера состоит в том, чтобы беспрекословно подчиняться своему начальству.
– А в случае заговора, - небрежно продолжал аббат Бриго, - вы можете утверждать, что были всего лишь исполнителем полученных приказов, и будете таким образом иметь возможность свалить всю ответственность на другого.
– Аббат!
– снова воскликнул д'Арманталь.
– Ну что ж, раз вы упираетесь, мне приходится подхлестывать вас.
– Нет, дорогой аббат, нет. Я еду… Простите меня. Знаете, бывают минуты, когда я словно лишаюсь рассудка. Итак, теперь я в полном распоряжении герцога дю Мена или, вернее, герцогини дю Мен. Неужели я не увижу ее до отъезда и не смогу упасть к ее ногам, поцеловать край ее платья и сказать, что по первому слову я готов умереть за нее!
– Ну вот, теперь вы впали в другую крайность. Умирать не надо, надо жить. Жить, чтобы восторжествовать над нашими врагами и никогда уже не снимать красивого мундира, в котором вы будете нравиться всем женщинам.
– Ах, дорогой Бриго, на свете есть только одна женщина, которой я хочу нравиться.
– Ну что ж, сначала вы понравитесь ей, а затем уже всем остальным.
– Когда я должен ехать?
– Немедленно.
– Но вы мне дадите полчаса, чтобы собраться?
– Нет, ни минуты.
– Но я даже не завтракал.
– Вы позавтракаете вместе со мной.
– У меня при себе только две или три тысячи франков. Этого мало.
– В карете, в вашем дорожном сундуке, вы найдете жалованье за год вперед.
– А одежда?
– Ваши чемоданы полны одежды. Ведь у меня была ваша мерка. Разве только вы останетесь недовольны моим портным.
– Но, аббат, скажите мне хотя бы, когда я вернусь.
– Ровно через шесть недель герцогиня дю Мен будет ждать вас в Со.
– Тогда разрешите мне, по крайней мере, написать несколько слов.
– Несколько слов? Извольте. Я не хочу быть слишком требовательным. Шевалье сел к столу и начал писать.
«Дорогая Батильда, сегодня мне не только угрожает опасность, сегодня со мной стряслась беда. Я вынужден немедленно уехать, даже не повидав Вас, не попрощавшись с Вами. Я буду в отъезде шесть недель. Во имя Бога, Батильда, не забывайте о том, кто непрестанно будет думать о Вас.
Рауль».
Когда письмо было написано, сложено и запечатано, шевалье встал и подошел к окну, но, как мы уже говорили, окно соседки закрылось, едва показался Бриго. Таким образом, не было никакой возможности передать письмо Батильде. Д'Арманталь махнул с досадой рукой. В этот момент кто-то тихонько стал скрестись в дверь. Аббат открыл ее. Мирза, движимая желанием полакомиться, чутьем нашла комнату того, кто так щедро угощал сахаром. Собака стояла на пороге, всячески выказывая свою радость.
– Попробуйте теперь сказать, что Бог не покровительствует влюбленным. Вы искали посланца? Вот он!
– с улыбкой произнес Бриго.
– Аббат, аббат, - воскликнул д'Арманталь, покачивая головой, - остерегайтесь проникать в мои тайны глубже, чем мне угодно!
– Бросьте!
– ответил Бриго.
– Исповедник нем как могила.
– Итак, вы будете молчать об этом.
– Даю вам слово, шевалье.
Д'Арманталь прикрепил записку к ошейнику Мирзы и дал ей кусок сахара в награду за услугу. Заранее грустя от того, что в течение шести недель не увидит своей прекрасной соседки, и вместе с тем радуясь, что вновь надел мундир, он взял все свои деньги, разместил пистолеты по карманам, пристегнул к поясу шпагу, надел шляпу, перекинул через плечо плащ и последовал за аббатом Бриго!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
I
ОРДЕН ПЧЕЛЫ
Покинув Бретань, д'Арманталь в указанный день и час, то есть ровно через шесть недель после отъезда из столицы, подъехал в почтовой карете, запряженной двумя лошадьми, ко дворцу Со. На лестнице в два ряда стояли лакеи в парадных ливреях. По всему было видно, что во дворце готовится праздник. Шевалье прошел мимо лакеев, пересек вестибюль и очутился в большой гостиной, в которой уже собралось человек двадцать гостей; они стояли небольшими группами и беседовали в ожидании хозяйки. Д'Арманталь был знаком почти со всеми присутствующими. Здесь среди прочих были граф де Лаваль, маркиз де Помпадур, поэт Сен-Женест, старый аббат де Шолье, Сент-Олер, госпожа де Роган, госпожа де Круасси, госпожа де Шарро и госпожа де Бриссак.
Д'Арманталь направился к маркизу де Помпадур, с которым он был знаком ближе, чем с кем бы то ни было из всего этого благородного и просвещенного общества. Они обменялись рукопожатиями.
Затем, отведя маркиза в сторону, д'Арманталь спросил его:
– Не можете ли вы объяснить, дорогой маркиз, как случилось, что, вопреки ожиданию, я попал не на унылое и скучное политическое собрание, а, судя по всему, на какой-то праздник?
– Право, я сам ничего не могу понять, дорогой шевалье, - ответил маркиз де Помпадур.
– Я удивлен не меньше вашего. Ведь я сам приехал из Нормандии.