Шевалье
Шрифт:
– Видят! Посмотрите туда и вон туда. Они подносят ядра для пушек. Они и не думают сдаваться, черт побери. Они готовятся к защите.
Они стояли примерно около часа под холодным октябрьским солнцем. Затем генерал Макинтош отдал приказ повернуть на север и двигаться в Лейтпор Эдинбурга. Стало очевидным, что какую бы помощь ни ожидал Старый Борлам из Эдинбурга, она не пришла. Но им и в Лейте хватало дел. Городская стража вышла и выглядела взволнованной и готовой к отпору, однако перед лицом очень большого количества воинов им ничего не оставалось делать, как сложить оружие. Аллана послали с горсткой солдат в тюрьму Тобус, чтобы освободить сорок человек, схваченных во время второй переправы, и вернуть
– Они ни на что не будут способны, если начнут открывать бутылки, – в отчаянии воскликнул Аллан.
Однако оказалось много дел, чтобы в течение некоторого времени занять людей. Они захватили Старую Крепость, построенную для защиты Лейта, но не использовавшуюся, и начали укреплять ее. Она была в хорошем состоянии, и приготовления заключались только в том, чтобы заделать одну или две дыры и забаррикадировать ворота. В гавани стояло несколько вооруженных кораблей. Их взяли на абордаж, а пушки сняли и установили на крепостном валу Старой Крепости. К десяти часам вечера их аккуратно замаскировали для безопасности, и солдаты смогли начать долгожданное откупоривание бутылок.
Аллан отказался решать проблемы дисциплины и достал бутылку для себя. Он нашел кусок совершенно черствого хлеба, немного жесткого мяса из запасов на захваченных кораблях и остался полностью доволен. Дружелюбный капитан, которого звали Блэк, присоединился к нему.
– Неплохо. Все решилось лучше, чем я полагал, – заметил Блэк, вытаскивая бутылку. – Солдаты не смогут двинуться к утру, но это неважно. Нас отсюда не выкурят.
– Кто?
– Как кто? Генерал Аргилл и его люди. Они подойдут к Эдинбургу немного погодя.
– Сколько их? Целая армия?
– Нет-нет, около пятисот, как сказал лазутчик. Показывает, что мы беспокоим генерала. Может быть, такой у него план. В любом случае, пока он здесь, он не в Стирлинге. Если у генерала Мара есть хоть какой-то здравый смысл, он быстро подойдет к Стерлингу и все будет кончено.
Аллан подумал о Стирлинге и о марше от Перта, о том, что армия пройдет мимо его дома в Брако и замка Морлэндов в Бирни. Затем его мысли естественно переключились на Сабину и детей. Он надеялся, что они уже выехали. Может быть, он неправильно поступил, оставив их всех, может быть, его долг – находиться с ними, а не воевать за шевалье? Но он знал, что сказала бы на это Сабина. Вздохнув, он еще раз глотнул бренди и передал бутылку Блэку.
– Грязное вонючее пойло, – произнес Блэк. – Как бы я хотел немного виски. Однако надо делать все, что возможно. Тост за короля за морем, за шевалье! И за поражение маленького немецкого помещика!
Он выпил тост с энтузиазмом и начал петь:
«Поднимем дружно тост за Сэнди Дона [41] ,
Поднимем тост за Пляшущего Джона,
Мечей и копий собрано немало,
Мы в задницу вонзим Георгу жало!»
Аллан присоединился к нему:
«Представ перед нами средь шотландских гор,
41
Дон – преподаватель, член совета колледжа в Оксфорде и Кембридже
Обмочишься ты, маленький Георг».
Бренди развеяло его сомнения и страхи. Из разных концов крепости он мог слышать звучащие голоса, некоторые из них звонкие, другие – уже пьяные и неясные.
Аргилл подошел и ушел. Он предложил сдаться, а когда получил отказ, отступил без выстрела. Все радовались, но гадали,
Они работали весь понедельник 17 октября и вечером уснули здоровым сном. 18-го начались волнения, когда из Эдинбурга подошли двести всадников и триста пеших воинов, по-видимому посланных по приказу Аргилла попытаться захватить Сетон Хаус. Но Сетон Хаус был хорошо укреплен. Подобно Морлэнду или дому в Аберледи он был вначале разрушен, а потом восстановлен, так что без пушек не имелось никакой надежды взять его. Подошедшие выстрелили несколько раз по внешним стенам, постояли около часа, а затем ушли.
Люди были возбуждены и насмешливо приветствовали отход ополчения. Позже в этот же день от генерала Мара пришла депеша. Ближе к вечеру капитан Блэк разыскал Аллана и сказал:
– Пришел конец инициативе Старого Борлама. Map приказал соединиться с шотландцами приграничных районов как можно скорее, и, как я слышал, приказ сформулирован весьма резко. Мы выступаем завтра, чтобы встретить их в Келсо.
Аллан пробурчал что-то в ответ, но его глаза и мысли были далеко от капитана. Он смотрел на восток, где начинал виднеться странный огонь по мере наступления темноты.
Мавис держалась храбро перед Сабиной, так как Сабина боялась, что заболела оспой, и ее требовалось постоянно уверять, что никаких пятен нет. Что значила лихорадка, Мавис не знала и не могла предполагать, но она была неострой и прерывистой, и после глубоких раздумий Мавис решила не звать доктора, так как хотела как можно меньше привлекать внимания к тому, что их дом все еще оставался занятым. Всего неделю назад дом в Хаддингтоне подвергся атаке группой соседей и ополчения за то, что его хозяин поддерживал якобитов, а сын хозяина дома был убит. Мавис держала двери запертыми, а окна с закрытыми ставнями, и приказала нескольким оставшимся слугам вести себя тихо. Она старалась казаться веселой и уверенной, но тишина действовала ей на нервы, поэтому она вскакивала при малейшем звуке. Дети чувствовали себя прекрасно, и Мари часами занимала Хамиля картами, играми и рассказами. Доставлял хлопот младенец, потому что у него, похоже, начиналась та же лихорадка, что уложила его мать, и он много капризничал и кричал.
К четвергу Сабине стало намного лучше. У Мавис появилась надежда на то, что они смогут на следующий день уехать. Прошло более четырех дней с момента переправы, и, очевидно, если их собираются атаковать, это случится вот-вот, как она думала. Должно быть, они считают, что дом пустой, размышляла Мавис. Много больших домов вдоль побережья в этой части использовались только как летние резиденции богатыми лордами.
Днем Мавис стала готовиться к отъезду на следующее утро, при условии, что состояние Сабины будет улучшаться. Поскольку все было спокойно, она послала двух слуг в деревню узнать, нельзя ли купить какой-нибудь еды. Они отсутствовали два часа и вернулись в состоянии большой тревоги.