Шевалье
Шрифт:
– Но объявления о поимке преступников не могли еще достичь этих мест, – обронил Карелли.
Диана покачала головой.
– Я не это имела в виду. Я хочу сказать, что каждый, пытающийся добраться до Кале при подозрительных обстоятельствах, весьма вероятно, является якобитом. Возможно, они думали, что мы якобиты, и не чинили нам препятствий.
Мгновением позже капитан просунул голову в дверь:
– Вы можете выйти на палубу, если хотите, но я предупреждаю вас, что ветер свежий. Очень благоприятный для вас. Это будет самый быстрый переход за все мои годы.
Он улыбнулся им с легким выражением вопроса и добавил:
– Ветер не мог
Затем он удалился, оставив их в смущении.
Расследование в Англии проходило точно так, как ожидала Аннунсиата. Вскоре после того как беглецы покинули Лондон, пришли полдюжины стражников во главе с офицером и постучались в дома Челмсфордов. Они искали графа Челмсфорда и требовали впустить их и разрешить провести обыск, чтобы найти и вновь арестовать графа. Каждый сыграл свою роль хорошо. Дверь не открывали как можно дольше и разрешили войти только офицеру. В конце концов привели Мориса, который был должным образом разгневан тем, что его побеспокоили, когда он сочинял музыку. Он выбранил слугу перед офицером за то, что его позвали вопреки ясным указаниям, и был сам очень краток с офицером. Он отрицал, что ему что-либо известно о местонахождении его брата.
– Вы совсем ни разу не навестили своего брата в Тауэре, сэр? – подозрительно спросил офицер.
– Нет, – ответил коротко Морис. – Я слуга короля Георга. Он мой покровитель. Я не одобрял всю затею.
– Значит, вы были довольны, что вашего брата ждала казнь?
– Конечно, нет. Но мятежников надо казнить. Он действовал против закона и должен был понести наказание. Здесь я ничего не могу сделать. Если он скрылся, я рад, но я никоим образом не помогал ему. А теперь, надеюсь, вы уйдете и дадите мне возможность продолжить мою работу.
Он повернулся, но офицер окликнул его:
– Сожалею, сэр, но все не так просто. Я прошу прощения за такое предположение, но, возможно, вы обманываете нас и укрываете вашего брата в доме.
– Уверяю вас, что нет, – ответил Морис.
– Я бы желал, сэр, увидеть вашу мать, графиню, на несколько минут.
– Моя мать удалилась в спальню. Она очень подавлена нынешним визитом в Тауэр и приехала оттуда в полном изнеможении. Ее служанка тут же уложила ее в постель.
Он увидел, что в глазах капитана тут же вспыхнуло подозрение, и поддержал его:
– Я ни при каких обстоятельствах не могу разрешить ее побеспокоить.
Они ухитрились протянуть еще полчаса в споре о том, можно или нет побеспокоить графиню. А после того, как все же решились вызвать графиню, произошла еще одна долгая задержка, пока Аннунсиата одевалась и готовилась принять посетителя. Когда она, наконец, появилась, и стража убедилась, что это действительно графиня, и даже больное воображение не могло представить ее переодевшимся графом, капитан выразил желание осмотреть ее апартаменты на случай, если граф укрывается там. Аннунсиата выразила благородное негодование.
– Я рада, что мой сын скрылся от этого несправедливого наказания, но я в этом деле совершенно не замешана и не могу позволить вам находиться дальше в моем доме. Если вы желаете осмотреть дом, вы должны вернуться с большими полномочиями, чем те, которыми обладаете сейчас. Оставьте меня, капитан, немедленно.
Перед лицом возраста и авторитета Аннунсиаты капитану ничего не оставалось, как удалиться. Первый раунд игры на затяжку времени был выигран. В последующие несколько дней расследование продолжилось. Лорд комендант Тауэра лично вызвал графиню. Ее пригласили во дворец Сент-Джеймс. Члены Тайного совета допросили ее и потребовали описать, что произошло в ее последнее посещение Тауэра.
– Мое горе вконец сломило меня. Я почувствовала слабость, и моя служанка вывела меня и посадила в карету, которая доставила меня домой. И это, милорды, все, что я знаю.
– Итак, вы оставили сына в камере. С кем?
– С леди Дианой. Она и мой сын собирались пожениться, и она хотела с ним попрощаться.
– А где сейчас леди Диана?
– Я не могу сказать вам, милорды. Я с ней едва знакома.
– Едва знакомы с женщиной, которая собиралась выйти замуж за вашего сына?
В таком духе допрос продолжался дальше, но безо всякой пользы. Наконец, Аннунсиату оставили в покое, хотя она не могла сказать, действительно ли она убедила их в своей невиновности. В течение нескольких недель ее дом осаждали незнакомые люди – слуги, оставшиеся без работы и ищущие нового места, коробейники, мало заинтересованные в продаже своего товара, праздные зеваки, лениво прохаживающиеся по другой стороне улицы. Ее слуги тоже оказались в центре внимания. Дружелюбно настроенные и с внимательными глазами люди задавали им на улице, казалось бы, случайные вопросы, когда они выходили по своим делам. Она подозревала, что ее почта перехватывается, но это не имело значения, поскольку ее корреспонденция была невинной, не содержащей мало-мальски значимого намека на ее причастность к побегу.
Сеть связей, которую она унаследовала от Кловиса, действовала бесперебойно и скрытно, как и всегда, и она могла посылать как письма, так и деньги в различные места по пути беглецов, чтобы ее послания поступали туда к моменту их прибытия. Путешествие по Европе в разгар зимы было долгим и неприятным, и Аннунсиата знала, что им нужна любая помощь.
Одно следствие их путешествия под видом мужа и жены, которого Карелли не предвидел, открылось ему в их первую ночь, когда они остановились в гостинице по дороге в Лилль. Представившись как муж, жена и дочь, они получили две крошечные комнатушки, и служащие гостиницы проводили Карелли с Дианой в одну, а Алессандру в другую, причем у них не было никакой возможности что-либо изменить. Карелли повернулся в крайней озабоченности к Диане, когда они остались вдвоем.
– Я не мог предвидеть это, герцогиня. Что мы можем сделать? По правде говоря, я полагал, что ты и Алессандра будете спать вместе. Я не думал...
Диана рассмеялась.
– Мой дорогой Карелли, наверное, самое привлекательное в тебе то, что ты не предвидел такой ситуации. Но нам, безусловно, должны были дать комнату на двоих! В глазах всего мира мы – муж и жена. Мы сами выбрали это.
Карелли оглядел комнатушку в отчаянии.
– Ты ляжешь на кровать, а я буду сидеть на стуле и укутаюсь в плащ. А завтра...
– А завтра ты не сможешь ехать верхом, если ты всю ночь просидишь на жестком стуле, – насмешливо проговорила Диана.
– Завтра, – продолжил он твердо, – нам надо сменить наш вид. Я буду твоим лакеем, или дядей, или кем-нибудь в этом роде.
Диана подошла ближе, и, несмотря на холод и сырость гостиничной комнаты, Карелли бросило в жар.
– Милорд граф, неужели ты меня боишься? Ты, который привык к грохоту канонады, воинственным крикам варваров? Ты, тысячу раз ходивший в атаку на вражеские ряды, боишься простой девушки?