Шейх
Шрифт:
— А кто сказал тебе, что я страдал? — невозмутимо осведомился шейх. — Как видишь, я жив и здоров. Мне плеснули, как ты выразилась, не отравы, а сонного зелья. Зара не хотела моей смерти, я просто уснул. Вы же едва не убили ее, так что сравнивать здесь нечего. Вы виновны куда больше, чем она. А теперь оставьте меня! Убирайтесь в гарем, но постарайтесь не слишком долго там задерживаться: у вас есть обязанности перед своими новыми господами…
Одна за другой бывшие наложницы понуро покинули купальню. Стоявший в дверях Хамет не понимал, что происходит. Раньше любая женщина,
— Ты звал меня, господин? — робко спросил евнух, поспешно явившись на зов.
— И тебя, и Гаруна следовало бы сначала высечь, а затем четвертовать! — кипя от злости, проговорил шейх. — Как вам на ум пришло прислать ко мне этих… этих шлюх?
— Мы хотели порадовать тебя, господин! — пролепетал Хамет. — Ведь ты не был с женщиной с тех пор как… ну, в общем, очень давно. Если твои бывшие возлюбленные больше тебе неинтересны, позволь мне съездить на невольничий рынок и купить там нескольких девственниц, готовых удовлетворить любые твои желания.
— О Аллах! — в отчаянии вскричал Джамал. — Неужели ты до сих пор так ничего и не понял? Да не нужны мне никакие девственницы! Мне нужна только… — Внезапно он осекся на полуслове. То, чего он хотел, касалось только его самого, и ему впервые вдруг стало стыдно раскрыватъ душу перед безразличным, хотя и, безусловно, преданным слугой.
— Если бы господин уточнил, что именно ему нужно, я бы…
— Я устал, Хамет. Оставь меня.
Евнух обреченно вздохнул и двинулся к дверям.
— Эй, постой! — окликнул его шейх. — Найди Гаруна, пусть явится немедленно.
Джамал выбрался из воды, обтерся огромным пушистым полотенцем, затем накинул на плечи халат и прошел в небольшую комнатку, служившую ему кабинетом. Там он достал новое, остро отточенное перо, склянку с чернилами, лист пергамента и быстро набросал послание. Едва чернила успели высохнутъ, вошел Гарун.
— Ты звал меня, господин? — расстроено спросил он. — Хамет сказал, что женщины не смогли услужить тебе. Если Саха чем-то обидела тебя, только скажи, и я так ее накажу, что…
— Забудь о женщинах, Гарун, они ни в чем не виноваты, дело на этот раз дело в другом. Я возвращаюсь в море. Султан уже дышит мне в затылок, так что пора переменить обстановку. Найди человека, которому бы ты верил, как себе, и пусть он доставит это письмо в Танжер капитану Брахиму.
Он свернул пергамент, запечатал его своим перстнем и вручил Гаруну.
— Ему надлежит собрать команду, позаботиться о провианте и подготовить корабль к отплытию. На это уйдет несколько дней. Пусть гонец также особо предупредит Брахима, что о моем скором отплытии никто пока не должен знать.
— Ты уверен, что поступаешь правильно, Джамал? — не на шутку встревожился Гарун. — Во имя нашей старой дружбы не обижайся на меня, но разве бегство решит твои проблемы? Я же вижу, что с тобой происходит. Берберская девчонка сидит в тебе, как наконечник стрелы в ране. Ты без малейшего сожаления выгнал своих наложниц, но потеря Зары сводит тебя с ума. Мне кажется, было бы лучше…
— Я не спрашивал твоего совета, мой друг, — мягко, но решительно перебил его шейх. — Ты не моя совесть и не мой отец. Зара сделала свой выбор и мне остается только смириться с этим. Пусть живет как хочет, я слишком горд, чтобы бегать за ней и дальше. Если отец и соплеменники так для нее важны… то, значит, я ей не нужен. Зара подобна ветру в пустыне — летит куда хочет. Ее нельзя ни приручить, ни тем более сломать. Она часть своей земли, своего народа — гордый, вольный дух, не знающий сетей и оков.
— О Аллах! — схватился за голову Гарун. — Да ты же любишь ее! Вот уж никогда не думал, что мне будет суждено увидеть шейха Джамала Абд-Табита, терзаемого муками любви! Вокруг столько женщин, как же тебя угораздило влюбиться именно в ту, которую ты не можешь получить? О, я вовсе не имею в виду ее чувства к тебе. Принцесса Зара обречена, и ты это знаешь. Султан не успокоится, пока головы Юсуфа и его дочери не украсят шпили Мекнесской крепости. Забудь ее, пока она не довела тебя до беды!
Каждое его слово хлестало Джамала, как бич. Изо всех сил стараясь сохранить остатки самообладания, он отпустил Гаруна, отдал необходимые распоряжения Хамету и заперся у себя в опочивальне.
Только здесь шейх смог дать волю своим чувствам. Если бы он успел в Фес до начала торгов, Зара сейчас была бы с ним. Если бы он настиг тот проклятый караван раньше Юсуфа, все теперь было бы иначе… Пожалуй, со временем он даже сумел бы простить Заре ее предательство.
А может, уже простил? О Аллах, как сладостно было бы жить с ней, любить ее, иметь от нее детей…
Но судьба распорядилась иначе. Юсуф опередил его. Что ж, наверное, так даже лучше… во всяком случае, для Зары.
Джамал с головой ушел в дела, готовясь к отъезду в Танжер. Он совершенно позабыл о Сахе, Лейле и Амар, которые продолжали блаженствовать в его роскошном гареме их новые господа тоже пока не вспоминали о них, полагая, что бывшие наложницы шейха сейчас нужнее ему самому.
Приготовления к отплытию шли полным ходом, когда в Эдем из Мекнеса внезапно прибыли вооруженные солдаты Мулая Исмаила. Султан требовал немедленного присутствия Джамала в своем дворце. На вопрос шейха, в чем дело, начальник стражи ответил только, что Юсуф снова стал нападать на караваны.
Зная мстительную натуру Исмаила, Джамал подозревал, что султан задумал расправиться с ним за побег берберского кади. Судьба снова повернулась к нему спиной.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Как обычно, дворец Мулая Исмаила был полон просителей и прочей самой разношерстной публики, жаждущей аудиенции владыки. Джамала быстро провели сквозь круглую залу, где султан, сидя на резном троне, вершил государственные дела в окружении своих визирей и советников. Проходя мимо распахнутых настежь массивных дверей черного дерева с затейливой золотой отделкой, шейх успел увидеть владыку в пурпурных одеждах, сосредоточенно изучающего какой-то документ. Если султан и заметил его, то не подал виду.