Шхуна, которая не желала плавать
Шрифт:
Чем все это могло бы закончиться, вообразить дано каждому. Лично мне больше всего нравится такой вариант: Джеку удается взобраться на борт траулера со своим огненным преподношением и его приветствуют такой метелью хлопьев CO2, что он будет погребен заживо.
Реальность оказалась не столь драматичной. Еще не поравнявшись с первым траулером, Джек обнаружил, что деревянная ложка загорелась и весело пылает. Он понял, что не успеет. Но он недаром славится быстротой своих рефлексов. Секунда — и он швырнул ложку с фонарем в холодное море. На мгновение вспыхнул бензин на поверхности воды, весь выгорел, и
К тому времени, когда Джек, спотыкаясь, вернулся на «Счастливое Дерзание» (он совсем ослеп от яркого света), я зажег лампы в каюте. Мы ничего друг другу не сказали и просто сидели молча до тех пор, пока через полчаса по нашей палубе не протопали тяжелые сапоги и хриплый голос не попросил разрешения спуститься к нам.
Получив разрешение, четверо очень дюжих шкиперов протиснулись в каюту.
Они сказали, что, по слухам, наша шхуна сидит на дне. Они сказали, что сочтут великой честью (слова они употребили не совсем эти) протянуть нам руку помощи. Они сказали, что их матросы уже подсоединяют тросами наш нос к главной лебедке самого большого из траулеров. Так, осведомились они, не поднимемся ли мы на палубу, чтобы отогнать наше судно на гораздо более удобную стоянку у пустующего государственного причала по ту сторону гавани, как только они стащат его с ила?
Я поблагодарил их, но заметил, что не сумею отыскать причал в темноте и тумане, а потому предпочел бы скоротать ночь, пришвартовавшись к какому-нибудь траулеру.
Они сказали, что понимают меня, но двое из них будут счастливы проводить нас через гавань. Нет, они для этого не поднимутся на борт «Счастливого Дерзания», а поедут впереди на моторной лодке с ярким фонарем на безопасном от нас расстоянии.
Доброту ньюфаундлендских рыбаков надо испытать на себе, чтобы оценить ее в должной мере.
Когда наступило утро, мы обнаружили, что вновь свободны. Стояли мы у очень длинной пристани, выстроенной по заказу правительства, — только не у того берега бухты, где ньюфаундлендское правительство обычно строит такие пристани. Около нее не стояло ни единого судна, а в ее окрестностях не виднелось ни единого дома. Все там было в полном нашем распоряжении и оставалось в нем еще три дня, несмотря на то что в гавань из-за штормового предупреждения вошло много всяких судов. Они теснились у рыбозавода, причем места на всех не хватило и многим пришлось бросить якорь на рейде. У Джека возникло ощущение, что с нами обходятся как с прокаженными, но тут вечером на третий день наше изгнание разделила с нами «Джинни Барнс».
Металлическое чудище длиной футов пятьдесят — шестьдесят с высокими бортами. Ее можно было бы принять за моторную океанскую яхту, если бы не потрясающее ее дезабилье. Казалось, она только-только вырвалась из цепких водорослей Саргассова моря, где ржавела не одно десятилетие. Тем не менее мы очень обрадовались ее обществу и поспешили принять ее концы. Шкипер, он же владелец, лихого вида сутулящийся бородач, сохранивший лишь малую толику зубов, но улыбавшийся очень вкрадчиво, искренне нас поблагодарил и пригласил на борт познакомиться с командой — его двенадцатилетним рыжим сыном и невзрачным шамкающим субъектом, который был коком, матросом и судовым механиком.
«Барнс» не принадлежала к рыболовному братству. Ее шкипер-владелец сводил концы с концами, перевозя небольшие грузы из одного порта на острове в другой, устраивая киносеансы в береговых деревушках, продавая патентованные медикаменты, — короче говоря, перехватывал доллар-другой там, сям
— И чего это они вышвырнули вас с заводской пристани, а? Да не говорите, если не хотите. Там народ подлый. Капли бензина не дадут в кредит. Они такие. В прошлый раз, когда я тут заправился, так сказал им, чир заплачу, как буду при деньгах. Может, через годик-другой, а заплачу.
С негодованием заявив, что нас ниоткуда не вышибали (шкипер отнесся к этому отрицанию с явным скептицизмом), мы пригласили его на борт нашей шхуны. У нас возникла новая проблема, и мы надеялись, что он поможет ее решить.
Как чаще всего случалось на борту «Счастливого Дерзания», дело было в двигателе. Обалдуйка научилась так раскаляться, что мы не могли выключить ее, когда нам это было нужно. Отсоединение аккумулятора ничего не давало, потому что при такой температуре смесь продолжала воспламеняться и без искры. Способ выключить ее имелся только один: закрыть кран бензобака, но и тогда она работала еще минут пять, пока выгорал бензин в ее огромном карбюраторе, и только тогда сдавалась.
Эта новая вредная причуда появилась у нее накануне прибытия «Джинни Барнс», когда мы предприняли плавание через гавань до пристани торговца топливом, провизией и всякими нужными рыбакам мелочами. Там теснились мелкие суденышки, а потому для гарантии безопасности я отдал Джеку команду выключить двигатель, когда мы находились еще на порядочном расстоянии от них. Двигатель отказался выключиться, и мы продолжали мчаться вперед на полной скорости. Мне удалось резко повернуть шхуну, чуть не черпнув бортом воду и не нанеся никакого ущерба стоявшим у пристани судам, если не считать одного судна-ловушки, с которого «Счастливое Дерзание» содрала немного краски. Я направил ее назад, на середину бухты, потрясенный до глубины души. И там двигатель выключился. После чего, естественно, не пожелал снова завестись.
Мы бросили якорь и простояли на нем три часа, пока двигатель остывал, а все глазели на нас. Когда же он все-таки завелся, мы робко прокрались к нашей безлюдной пристани, не решившись еще раз навестить торговца.
Чтобы причалить к государственной пристани, мы прекратили подачу бензина еще вдали от берега, выждали, чтобы двигатель выключился, а потом позорно отбуксировали шхуну на нашей крохотной плоскодонке к ее месту.
Шкипер «Джинни Барнс» поставил диагноз во мгновение ока.
— У вас чексы выработались, — сообщил он нам.
Мы вежливо спросили, что такое чексы, и он снисходительно объяснил, что это такие маленькие медные клапаны, которые регулируют прохождение воды по системе охлаждения.
— Где, — спросил я, — мы можем приобрести новые?
— Ну, думается, вам придется сплавать в Сент-Джонс, сынок. Кроме как там их не найти.
Ну, словно был устроен заговор, чтобы отправить нас назад, в серую столицу Ньюфаундленда.
К счастью, в Трепасси имелся телеграф, и я отправил длинный, несколько бестолковый сигнал бедствия единственному человеку в Сент-Джонсе, на которого мог положиться. Звали его Майк Донован, и был он тогда директором библиотечной сети. Служа в Голландии после конца Второй мировой войны, Майк Донован украл немецкую ракету Фау-2, покрасил ее голубой краской, соорудил на ней боевую рубку из дерева и, нахально называя ее одноместной подлодкой, отправил в Канаду, как чудесный сувенир. Я чувствовал, что человек с талантами Донована найдет способ нас выручить.