Шхуна «Мальва»
Шрифт:
— Никого, дядя Андрей.
— Вижу, — ответил шкипер. — Придется вам с Юркой отливать из шлюпки воду и...
— А Глыба? — спросил Саша. — Что сказать Ивану?
— Глыба? Я сам ему скажу.
Здесь, рядом с бухтой Светлой, зыбь была не такой крутой, хотя ветер по-прежнему рвал снасти и свистел в вантах. Шхуну так же бросало с волны на волну, но она уже не зарывалась носом в воду, и по палубе не разгуливали валы, как в открытом море.
Все паруса были убраны, однако судно медленно относило к берегу. Чтобы не сесть на мель, шкипер распорядился бросить якорь.
Зацепившись якорем за твердое дно, шхуна развернулась кормой к берегу, якорная цепь до предела натянулась.
Шкипер стоял у борта, с напряжением всматривался в темноту, но, кроме неясных обрывистых линий, ничего не видел.
— Не туда смотришь, шкипер, — вдруг сказал Глыба. — Посты у них левее, тут им сторожить нечего. К этим скалам разве только что бычок подплывет...
— А тебе, Иван, откуда эти места известны? — усмехнулся Шорохов. — Ты что, бычков тут ловил?
— Ага, бычков, — сказал Глыба. — Только не ловил, а подкармливал. Бычки тут, знаешь, какие, шкипер?! Вон, гляди туда... Видишь?
Иван протянул руку в сторону берега, и Шорохов сразу же увидел сигналы. Три коротких, один продолжительный, три коротких, один продолжительный...
— Вот, шкипер, какие бычки тут, — продолжал Иван. — Глаза у них, как фонарики... И подмигивают, стервецы... Чудно, а, шкипер?
Он вдруг подался к Шорохову, горячо зашептал:
— На шлюпке туда идти надо умеючи, Андрей Ильич. Ты никогда тут не бывал? Вход в бухту дюже опасный. Под водой валуны такие, что... Сам пойдешь или мне поручишь?
В это время Нина, которая, как было условлено, следила за Люмке, нарочито громко крикнула:
— Осторожно, господин Люмке! На палубе очень опасно!
Немец высунул голову из кубрика, крикнул:
— Шкипер ко мне посылайт!
Шорохов притянул к себе Ивана, сказал:
— Действуй, Иван. Юра и Саша знают, что делать... Вместе с ними действуй.
Глыба, Юра и Саша вернулись примерно часа через полтора. Взобравшись на палубу, Глыба спросил у Нины:
— Где шкипер?
— В кубрике.
Иван спустился в кубрик, сел на табурет, посмотрел на Люмке и Шорохова.
Люмке лежал на койке, натянув до подбородка простыню. Лицо его было все таким же бледным, глаза — точно налитые кровью. И он все время икал.
— Ну, как, Иван? — спросил Шорохов.
— Пробартежали на шлюпке целый час, господин шкипер, — ответил Иван. — Скалы да камни. Не дай бог цепь не выдержит — каюк всем...
— Что есть «каюк»? — встревоженно спросил немец.
— Паруса ставить надо и уходить, — не отвечая немцу, продолжал Глыба. — Немедля уходить, господин шкипер.
— Хорошо, Иван. Ты иди, а я господину Люмке объясню обстановку.
Видел Андрей Ильич по сияющим глазам Глыбы, что задание они выполнили, и его душа ликовала. Даже вот на этого Фрица Люмке не было сейчас зла, и Шорохов сказал:
— Все будет хорошо, господин ефрейтор, беспокоиться не надо. А утром обязательно поймаем севрюгу.
Глава 7
Рассвет застал «Мальву» далеко от берега. Солнце всходило из-за моря неяркое, чистое, предвещая погожий день. Четырехбалльный ветер надувал паруса, и шхуна все дальше и дальше уходила в море.
Шкипер не хотел возвращаться в город без рыбы. Он даже надеялся поймать Штиммеру севрюгу.
Шкипер не отходил от штурвала, воспаленными глазами то и дело посматривал на компас.
Из кубрика вылез Глыба. Он внимательно осмотрелся, потом прошел в рубку и взглянул на компас. Что-то прикинув, рыбак закурил и спросил у Шорохова:
— Севрюгу будем ловить?
— Надо бы одну, Иван, — ответил шкипер. — Для Штиммера.
— На этом курсе севрюгу не поймаем, Андрей Ильич, — твердо проговорил Глыба. — Возьмите градусов двадцать левее.
— Ты, Иван, как следопыт, — улыбнулся шкипер. — Слыхал я, что отец твой море знал лучше, чем самого себя. Говорят, любому капитану сто очков вперед давал.
— Да говорят, — нехотя ответил Иван.
— Может, расскажешь о нем? — попросил Шорохов. Иван помялся.
— Расскажи, — снова попросил Андрей Ильич. — Люблю я разные истории про наших русских моряков.
Бросив недокуренную цигарку за борт, Иван улыбнулся:
— Что ж, можно рассказать, Андрей Ильич. Неграмотный у меня батя был, а, правда, любому капитану сто очков вперед давал. Пришел, рассказывают, один раз в наш порт итальянский бриг. До революции это еще было. Капитан ихний, франтик такой надутый, блестит весь золотыми пуговицами, созвал грузчиков и спрашивает: «Правда, говорит, господа русские грузчики, что в вашем городе есть моряк Глиба, который на море дорогу знает, как в кабачок?» «С любой точки, отвечают те, любую точку найдет, ваше блистательство, даже хоть перед этим из трюма не выйдет». «Без компаса?» — «Даже без звезд и без солнца!»
Ну, позвали моего батьку. Пришел он на бриг в одних штанах, рубашку в это время продал, хотел подержанную купить, да денег не хватило. Посмотрел батька на этого франтика и говорит: «Здравствуйте, синьор Ригорес!» Тот и глаза выпучил. «Вы, спрашивает, меня откуда знаете, господин русский безрубашечник?» «А я, отвечает батя, десять лет назад в Одессе с вашего брига ракушки сдирал в доках, вы тогда мне полтинник не доплатили». «А сейчас чем занимаетесь?» — «А сейчас я вроде как адмирал в отставке и без пенсии, а по нужде научных капитанов на дорожку в качестве лоцмана вывожу».