Шхуна «Мальва»
Шрифт:
— Что ты сказал? — совсем тихо спросил Иван. — За что?
— Гестаповцы ищут шхуну, — ответил Краев. — Им, конечно, хочется иметь кого-нибудь из ее команды. Ленька им не нужен, но через него они пытаются узнать, где ты.
Рыбак встал, зашагал по каюте:
— Замучают ведь его, гады...
— Держись, Иван. Дам я Аджарову кое-какие адреса, пароль. Все разузнает. А тебе, — уже строго сказал он, — тебе на берег сходить не разрешаю. Это приказ. Человек ты, мягко выражаясь, беспокойный, можешь натворить такого, что потом не расхлебаешь. Понял меня?
— А может...
— Никаких «может», Иван. Приказ есть приказ. Выйдете из бухты затемно, к этому времени мы свяжемся с городом, чтобы прислали людей за взрывчаткой. Понял? Теперь пойдем к твоим хлопцам.
В кубрике Краев рассказал о задании и обратился к Саше:
— Передашь вот эти бумажки человеку, с которым встретишься. Если передать не удастся — уничтожь.
Краев вытащил из кармана нарезанные кусочки немецкой газеты и передал их Саше. Истрепанные и замусоленные, словно их долгое время носили в кармане, они ничем не привлекали внимания. Такие кусочки бумаги имел почти каждый курильщик.
На шхуне, кроме шкипера, Саши и Нины, были еще двое: Андрей Ляшко и Семен Байка. Обоих Глыба знал давно: не раз вместе ходили в море на рыбацких байдах.
Когда шхуна отшвартовалась и медленно выходила из бухты, Глыба позвал в рубку Андрея Ляшко, сказал:
— Примечай все, Андрей, чтоб, если со мной какое несчастье, сам бы привел шхуну назад. Приведешь?
— Приведу, Иван. Места знакомые, но примечать буду. А о каком несчастье речь ведешь, шкипер? Мы ведь на одной посудине: что с тобой случится, то и со всеми...
— Так это я... К слову пришлось, — неопределенно ответил Иван. — Мало ли чего на войне бывает.
К западной окраине города подошли в темноте и примерно в миле от старого мола положили шхуну в дрейф. Глыба был прав: немцы в этом месте прожекторов не держали, так как подходы к берегу считались недоступными, а крутой изгиб береговой линии закрывал шхуну от прожекторов, расположенных в порту.
Город был затемнен, но притушенные фары автомашин, ползущих по шоссе, виднелись издали.
Команда собралась у рубки. Стояли молча, напряженно вглядываясь в темноту. У каждого на душе было тревожно, и молчали все потому, что боялись, как бы не выдать свою тревогу.
Наконец увидели сигналы с берега. Точно тусклая звездочка замерцала вдали, погасла, потом снова зажглась и опять погасла.
Глыба коротко бросил:
— Взрывчатку — в шлюпку! Саша, готов?
— Готов! — также коротко ответил Саша. Иван сказал Андрею Ляшко:
— Я сам пойду с ним на шлюпке. А ты смотри тут...
— Может, парнишка с Семеном поедет, — посоветовал было Ляшко, но Иван твердо ответил:
— Сказано, я сам! Давай в шлюпку, Саша.
Море, как все вокруг, было черное, и только там, где весло бурлило воду, пена бледно светилась и за шлюпкой недалеко тянулись две еле приметные дорожки.
Саша греб почти бесшумно. Даже капли, стекающие с весел, падали в море совсем неслышно. И если бы не эти пенные дорожки, исчезающие сразу за кормой, можно было бы додумать, что все замерло на месте и вокруг — застывший черный океан без конца и краю, бездонный, мертвый.
Глыба сидел на корме, глубоко задумавшись, С тех пор как комиссар рассказал ему о Леньке, Иван ни о чем другом думать не мог. Ленька виделся ему всюду, ему иногда даже казалось, что он слышит голос своего братишки. Голос, зовущий на помощь. Иван хмурил брови, и тяжелая складка прочерчивала его лоб. «Паразиты! — шептал Глыба. — Мальчонку схватили... На мальчонке отыграться хотят, гады...»
Два чувства боролись в душе рыбака. С одной стороны, Ивану самому хотелось отправиться в город и любыми путями добиться встречи с Ленькой. Любыми, чего бы это ни стоило. А с другой — приказ комиссара: «Лично тебе, Иван, на берег ни шагу!» Его Иван не мог ослушаться.
Полгода назад рыбак, наверно, ни на минуту не задумался бы: коль сердце подсказывает идти к Леньке, значит надо идти. На остальное наплевать. Мало ли кто и что вздумает приказывать!..
Полгода назад... Сейчас Иван сам чувствовал, что он уже не такой, каким был раньше. По-прежнему он страстно любил свое море, по-прежнему был грубоватым, по-прежнему в любую минуту мог рисковать своей жизнью ради других, и, если бы это потребовалось, он даже и не подумал бы, что совершает какой-то подвиг: надо — значит надо... Но что-то изменилось в нем.
«Раньше каждый жил, как хотел, — говорил Иван. — Теперь так не пойдет. Теперь все должны отвечать за всех и за все».
Пожалуй, вот это чувство ответственности «за все» и заставило Глыбу относиться к приказу по-иному. Но не оставляла мысль о Леньке. «Ленька, Ленька, малыш мой дорогой, — вздыхал Иван, — знаю я, надо мне идти выручать тебя, и не могу. Приказ такой есть, Ленька, приказ, понимаешь ты меня?».
Не доходя до берега метров пятьдесят, Саша поднял весла. Иван снял с шеи автомат, положил его на колени. Звездочка снова дважды вспыхнула, но теперь не так тускло, как раньше.
— Чуть правее, — прошептал Иван.
Саша опять начал грести, подворачивая вправо.
Шлюпка мягко ткнулась носом в песок, волна тихо плеснулась у берега. И сразу же из густой мглы вышли трое. Они остановились в двух-трех шагах от шлюпки, не решаясь подойти поближе. Иван некоторое время молчал, потом насмешливо спросил:
— За рыбкой пришли, рыбаки? А чего ж сюите?
— Это Глыба! — послышалось в ответ. — Его голос!
И сразу ушла тревога. И у тех, кто сидел в шлюпке, и у тех, кто был на берегу. Первым шлюпке приблизился высокий, сутулый человек в рыбацкой брезентовой робе. Он протянул руку Ивану и сказал глухим простуженным голосом: