Шхуна «Мальва»
Шрифт:
Ш т и м м е р. Фриц, если тебе удастся схватить этого мальчишку, мы вывернем его наизнанку, но заставим сказать, где брат. А где одноногий рыбак — там, наверно, и остальные. Ты это понимаешь, Фриц?
Л ю м к е. Так точно, господин лейтенант. Мальчишка будет наш, даже если мне придется ожидать его целых полгода.
Ш т и м м е р. В нашем распоряжении, Люмке, всего десять дней.
Витька Калугин не пошел в этот день на рыбалку. Надо было сходить на базар и выменять немного соли на десяток сушеных ласкирей [1] .
Витька любил шляться по базару. Его не оглушали ни крики базарных торговок, ни зазывания нищих и калек, ни гнусавая музыка шарманок, наоборот, он с удовольствием прислушивался ко всем этим звукам, каждый раз ему казалось, что он попадает на интересный спектакль. Вот какая-то тетка продает связку вяленых бычков, их не больше, чем полтора десятка, а орет она так, будто у нее целый воз рыбы.
1
Ласкирь — небольшая рыбешка, водится в Дону и местами в Азовском море.
— Бычки! Бычки! Вяленые бычки! Смачные, жирные бычки!..
А вот одноглазый старик ходит туда-сюда, в руках у него ничего нет, но он монотонным голосом, будто заводной, гнусит:
— Бензин для зажигалок... бензин для зажигалок... бензин для зажигалок...
Шарманщик крутит ручку и тощая, как чехонь, девчонка тянет:
— Ах, ты бедыная, бед-ды-ная сердца-а, ни могла-а ты сказать ничиво-о.
Витька видит, как оборванец, мальчишка таких же примерно, как и он сам, лет, худой и грязный, подкрался к торговке пышками и запустил руку в ее кошелку. Витька остановился, замер. Вдруг она сейчас оглянется?
И торговка действительно оглянулась. Схватила мальчишку за руку, сбила с его головы засаленную кепчонку, вцепилась в его волосы.
— Ах ты, бандюга! — завопила она на весь базар. — Шпана вшивая, голодранец, я тебе покажу красть! Я тебе покажу!..
Она таскала его за волосы, ногтями царапала лицо, била ногой, а мальчишка стоял, растерянно глядя на окруживших их людей, стоял и молчал, изредка поднимая руку, чтобы вытереть катившиеся по щекам слезы.
Первым не выдержал Витька. Сунув за пазуху своих ласкирей, он обеими руками вцепился в торговку, закричал:
— Ты что издеваешься! Капиталистка немецкая! За одну пышку... А ну, отпусти мальчишку!
Торговка опешила. Рачьими глазами уставившись на Витьку, она хотела что-то сказать и не могла. Будто слова застряли у нее в горле. Потом она вдруг начала икать.
— Ты... ик... Пара... ик... Паразит... ик...
В толпе засмеялись. Все громче и громче. Кто-то предложил:
— Пышку проглоти. Может, легче станет.
Витька, почувствовав, что толпа — за него, схватил мальчишку за руку:
— Айда отсюда.
Они протиснулись сквозь толпу, и в это время кто-то положил тяжелую руку на плечо Витьки. Мальчишка быстро обернулся, хотел вырваться и убежать, но пальцы на его плече сжались, как клещи.
— Дя-яденька-а, я больше не буду-у! — заканючил Витька. — Отпусти-ите-е...
— Чего не будешь-то? — засмеялся державший Витьку человек. — Выручать корешков не будешь?
Человек был в рыбацкой робе, высокий, худой, но, видно, очень сильный. Разглядев его как следует, Витька сразу успокоился. «Полицаи такими не бывают, — подумал, — это свой».
— А он мне и не кореш, — сказал Витька.
— А кто ж?
— Просто так... Увидал, что эта ведьма вцепилась в него, ну я и... Да вы плечо отпустите...
— А не удерешь?
— Чего удирать-то?
— Ладно, иди вперед, я за тобой. Дело есть, Витька. Важнее дело.
Витька даже не удивился, что человек назвал его по имени. Рыбак — значит, знает. Рыбак рыбака видит издалека...
Когда они удалились от базара и шли по узенькому безлюдному переулку, рыбак снова положил руку на Витькино плечо, сказал:
— Слушай меня внимательно, Витька... Да ты не останавливайся. Иди себе и иди...
— Я иду.
— Вот-вот... Есть у тебя, Витька, корешок, Ленька Глыба? Братуха одноногого Ивана Глыбы?
— Ну, есть.
— А где он сейчас живет, не знаешь?
— Не знаю.
Витька насторожился: чего этому рыбаку надо? Да и рыбак ли это?
— Гм-м... Не знаешь, значит? А может, брешешь, Витька, а?
— Не брешу. Чтоб мне утопнуть! Раньше где жил — знал, а теперь — нет.
— Если это правда, Витька, то плохо. Ой, как плохо! И выходит, что зря я тебя искал. Выходит, не сможем мы с тобой помочь Леньке. А жаль парнишку, ой, как жаль! Пропадет ни за что парнишка... Ну, бывай, Витька, пойду я...
Крупными шагами, по-рыбацки чуть волоча ноги и слегка ссутулившись, человек, не оборачиваясь, пошел прочь. Витька стоял на месте и внимательно глядел ему вслед и думал: «Нет, это не чужой человек. Так ходят только наши, рыбаки. Вон как скрёмзает сапогами...»
Он побежал, догнал рыбака, коснулся его руки.
— Дядя, я не сбрехал, что не знаю, где живет Ленька. Но повидать его могу. Хоть сейчас.
— Где?
— В одном месте.
— В одном месте. Ладно. В каком — не спрашиваю, мне это ни к чему. Так вот слушай внимательно. Ты, наверно, знаешь, что братуха его где-то бартежает в море? А может, уже и не в море, то никому не известно... Факт тот, что шхуны нет и команды ее нет. А немцы, Витька, команду день и ночь ищут. День и ночь. Ты меня понял? Ищут, а найти не могут. И вот они решили схватить Леньку Глыбу, и через него, понимаешь? Да ты иди, иди не останавливайся. Ленька, наверно, часто рыбалит, а? Так вот, Витька, ты должен найти его и сказать: придет сегодня на рыбалку глухонемой старик... А может, он уже и там, этот старик... Так не рыбак это, а переодетый немец. Ты все понял, Витька? Надо сказать Леньке, чтоб немедля смывался и до поры до времени носа своего из дому не высовывал: охотятся за ним. Ясно тебе, Витька?