Шифрованный счёт
Шрифт:
— И вы сошлись?..
— Какое это имеет значение? Двадцать миллионов!.. — Шлихтинг словно все ещё не верил. — Нас трое, и это выходит…
Гюнтер предостерегающе поднял руку.
— Человек, который знает первые две цифры, уверен, что эти деньги — собственность «четвёртого рейха». Карл Хаген обманул его.
Шлихтинг положил большие, как лопаты, ладони на колени. Сказал безапелляционно:
— Наша партия — вот кто создаст «четвёртый рейх!» Тот человек должен знать это. Вы явитесь к нему как представитель партии. Ну и… — задвигался в кресле, — думаю, мы и на самом деле некоторую сумму…
— Каждому по пять
Это представляется справедливым, — наконец подал голос полковник. — Я за такой вариант!
Шлихтинг согласился. Было жаль отдавать десять миллионов какому-то бурбонистому штандартенфюреру и юнцу, который не представляет настоящего вкуса денег и наверняка сразу же растранжирит их. Но не мог не согласиться: каждый держал другого в руках, каждый зависел от другого.
— Хорошо, господа, договорились, — сказал решительно. — Но завтра в четыре часа мы вместе с Карлом Хагеном должны были вылететь в Цюрих. Вдруг он заподозрит, что мы сговорились за его спиной?
— Ну и что? — беспечно махнул рукой Пфердменгес. — Послать его ко всем чертям, и только.
— Не так все это просто, — поморщился Шлихтинг. — Он поднимет шум в прессе, что мне и моей партии в канун выборов ни к чему. Наконец, может предупредить или шантажировать человека, который знает первые две цифры.
Полковник встал.
— Придётся этого Карла Хагена убрать… — сказал деловито, словно речь шла о чем-то обычном, скажем, о покупке пачки сигарет.
— Может, все-таки договориться с ним? — спросил Шлихтинг.
— Пустое дело, — возразил Гюнтер. — Я знаю его!
Шлихтинг наклонился к полковнику. Спросил шёпотом:
— Ну убрать… Но как?
Пфердменгес засмеялся:
— Я знаю сто способов!
Шлихтинг ужаснулся.
— Но ведь на нас сразу падёт подозрение…
Полковник заходил по холлу, заложив руки за спину. Остановился перед Гюнтером.
— У вас есть ключи от «фольксвагена»?
Гюнтер вынул их из кармана.
— Завтра утром ни в коем случае не садитесь в машину.
— А-а… — понял все Шлихтинг. — Только бы не вышла на нас полиция.
— А мы обеспечим себе алиби. Начнём с того, что сейчас поймаем такси и твёрдо запомним его номер…
…Пфердменгес сел рядом с шофёром и всю дорогу разговаривал с ним. Рассказывал, как охотятся на львов в саванне. Расплачиваясь, спросил у водителя, который час. Тот ответил:
— А мне показалось, что нет и девяти… — А когда машина отъехала, полковник сказал поучительно: — Шофёр подтвердит, что без трех минут десять мы приехали в «Корону».
— »Фольксвагена» ещё нет на стоянке, — заметил Гюнтер. — Когда проезжали, я обратил внимание.
— Это отведёт от нас все подозрения, — хрипло засмеялся Пфердменгес. — На стоянке зафиксируют время его возвращения, когда мы уже будем в отёле и у нас будут свидетели.
— Но как?
Полковник приложил палец к губам.
— Пошли, — подтолкнул Гюнтера, — все будет в порядке.
Приятели Пфердменгеса все ещё сидели за столом. Полковник незаметно дал Гюнтеру таблетку.
— Снотворное, — объяснил. — Сейчас мы накачаем их… Предложишь Курту переночевать на диване в твоём номере. Таблетку дашь выпить вместе с вином. Утром он будет клясться, что полночи вы с ним болтали. Спустишься ко мне после двух часов ночи, только осторожно, чтобы никто не заметил. Я не закрою дверь.
…Окна номера Пфердменгеса выходили в переулок. Ночью здесь редко попадались прохожие, но все же полковник, приоткрыв окно, долго прислушивался. Наконец отважился, скользнул в окно, держась за связанные ремни от чемоданов, и Гюнтер осторожно опустил его на панель. Как было оговорено, втянул ремни и закрыл окно.
В дальнем углу комнаты посапывал на диване Ганс. Лежал, свесив волосатую ногу. Гюнтер накрыл его — о Гансе следовало позаботиться, как-никак основной свидетель. Сел рядом, прислушался. За окном тишина, ни одного прохожего. Вдруг стало страшно: а если полковника задержат на месте преступления? Отправив Пфердменгеса на улицу, он уже стал его соучастником. Это же тюрьма…
А если сейчас выскочить в окно и задержать полковника? Может, ещё удастся уговорить Карла и тот рассчитается с ним по-честному?
Пусть отдаёт остаток полякам, какое его, Гюнтера, дело? Но сейчас ни Пфердменгес, ни Шлихтинг не захотят иметь дело с Карлом: зачем им терять деньги? Да и ему, Гюнтеру, зачем терять? Есть же разница между миллионом и пятью, и нужно быть дураком, чтобы отдать своё!
Под окном коротко свистнули. Гюнтер спустил ремни и помог полковнику взобраться…
Тот зашёл в ванну, смочил полотенце и тщательно протёр подоконник. Снял туфли, вытер подмётки. Протёр и ремни.
— Необходимо предусмотреть все, — объяснил полковник, — и я не хочу давать полиции ни одного доказательства. Я заложил в «фольксваген» две мины — от него останется только воспоминание! Пистолет выбросил в канализацию… Вероятно, все…
Он выпустил Гюнтера, переоделся в пижаму и лёг с чувством человека, который имеет право на отдых после тяжёлой работы.
Гюнтер стоял за шторой и выглядывал украдкой, словно его могли заметить с улицы.
Только что в номер заглянул Карл, они поговорили о делах, затем Карл предложил поездить по городу — Гюнтер знал, что сделал это он только из вежливости, а на самом деле хотел провести утро с Аннет. И действительно, Карл не уговаривал, стоял на пороге и улыбался, наверно, не совсем искренне, поскольку скрывал от друга тайну и завтра огорчил бы его, а Гюнтер не мог отвести от него взгляда, так как смотрел на него в последний раз; ему было трудно поверить в это, машина с минами казалась плодом нездорового воображения, плохим анекдотом, детской выдумкой — не может человек не чувствовать неотвратимого, а Карлу сейчас так хорошо, впереди у него встреча с Аннет, ощущение её близости. Он уверен, ничто не помешает его встрече, верит, что так будет вечно, а жить Карлу осталось несколько минут; ему не будет больно, он даже не поймёт, что умирает, но зачем это все, стоят ли эти миллионы (будь их в десять раз больше!) жизни друга, который смотрит на тебя с любовью и откровенно симпатизирует тебе?
Если бы Карл задержался в номере хотя бы ещё минуту, Гюнтер, наверно, не выдержал бы и сказал, что ждёт его, по крайней мере, под каким-нибудь предлогом не позволил бы сесть в «фольксваген». Но Карл спешил — он уже вышел из отеля и остановился возле светофора. Ожидая зелёный свет, помахал кому-то рукой. Гюнтер посмотрел кому и… увидел Аннет.
Она шла по самому краю панели в короткой зеленой юбке, белой кофточке, тоненькая и красивая, как белая роза на зеленом стебельке. Шла и махала Карлу рукой.