Шипучка для Сухого
Шрифт:
Мне по-прежнему больно, но мозг заволакивает мутью. И не последняя причина этому — он. Его взгляд жадный, настолько тяжелый, что я сама двинуться не могу, просто подчиняюсь, позволяя меня брать так, как ему хочется. Как ему нравится.
А ему нравится именно так. Грубо. Сильно. Жестко. Подчинять. Доминировать. Проводить ладонью по голому телу в распахнувшемся халатике, до горла. Придерживать. Крепко, но без усилия. И смотреть в мои мутные от удовольствия глаза. Потому что боль — тоже может быть удовольствием. Кому,
А потом, когда все заканчивается, он заботливо мажет мое истерзанное тело тем кремом, что оставил Игнат.
И не только там, где ушиб, но и в других местах.
Варит кофе, мажет бутерброды. Я теперь богатая, у меня есть, из чего бутерброды делать.
Ему периодически звонят, чего-то требуют.
Олег всех отправляет. Спокойно и деловито. Без особых слов и видимых усилий.
А я в каком-то трансе нахожусь. В полусне. Периодически проваливаюсь в дрему, даже не задумываясь, что в моей квартире, по сути, совершенно незнакомый мне и явно недобрый человек. Словно что-то внутри моего глупого мозга понимает, что Олег Сухой — не опасен. Ну, то есть, для меня не опасен. А для других — очень даже.
Этот странный, поселившийся в моей голове туман дает понять, что спокойнее и правильнее мне быть рядом с Олегом.
Это странно, это дико, но это так.
Сухой периодически заваливается ко мне на кровать, обнимает, целует, немного тискает. Но никаких попыток продолжить наш секс-марафон не делает. Словно понимает, что переборщил, и теперь осторожничает. И я ему за это почему-то иррационально благодарна.
Вечером он все же уходит. Видно, не смог в очередной раз отбодаться от каких-то дел, и потому страшно злится. Но идет.
Коротко инструктирует никому не открывать, жадно и обещающе целует в истерзанные губы и сбегает по лестнице вниз.
А я…
Я ложусь спать.
И сплю без сновидений, спокойно и крепко.
А утром просыпаюсь от звонка в дверь.
Олег…
16. Примерно двадцать лет назад
В окна смотрит мокрый Питер.
Он сосед наш и свидетель…
Он такие вещи видит,
Что не знает даже ветер.
Он такие вещи знает,
Что забыло даже солнце.
Мокрый Питер замерзает
И в окно твое смеется.
М. Зайцева.
У меня дела никуда не делись, само собой. И отключение в такой момент на пользу не пошло.
Если день я тупо забил, окунувшись в мою Шипучку с головой, то вечером все же приходится ехать общаться.
С захаровскими, суками. Они продавили дурака Вектора, и тот реально чуть не плакал в трубку.
Очень не хотел оставлять девчонку в такой момент. Хотя понимал, конечно, что секса в этот день не светит.
И так затрахал до состояния полутрупа.
Весь день моя Шипучка пролежала на кровати, то проваливаясь в дрему, то просыпаясь. Пила, чего дам, ела, чего притащу. И смотрела. Доверчиво так. У меня сердце екало каждый раз.
И в животе так тепло-тепло было.
Ну чего сказать?
Поплыл ты, Сухой. Вот так вот. Запросто. С одного взгляда. От девочки — тонкой тростинки с шипучим взглядом, от которого в животе пузырьки, как от напитка «Байкал».
И так ведь кайфово, что невозможно уйти.
Но надо.
А то в следующий раз меня приглашать особо не будут. И растанцовываться тоже. Встретят возле подъезда и положат за неуважение к людям. И не докажешь, что ты ни на что не подписывался.
Неизвестно, чего Вектор им наобещал, но разговаривал он от меня. И спрос с меня в итоге. Поэтому, сначала с захаровскими, потом с ним.
Вот какая хрень все же, а?
Вроде, времена тупых бесчисленных стрелок прошли уже, а я, сука, на стрелку еду.
Тупую. Беспонтовую. Ничего не решающую, потому что все старшие решили уже давно.
Но еду.
Хорошо, хоть не в Девяткино, а то точно бы решил, что в дыру какую-нибудь временную провалился. И, пока кувыркался с Шипучкой, на дворе опять девяносто пятый наступил.
Шалман среднего пошиба, держат местные. Ну как, местные? Гости с юга, само собой. И не под нами. Но с ними мы ничего не делим. Не наша территория, не наш бизнес. Пока что.
Меня уже ждут.
Видят, кривят рожи.
Не по понятиям опаздывать.
Видят за моей спиной Васю, еще больше кривятся.
Васю знают. И потому лишних движений не делают. А рожи… Ну что же, не всем в покер играть дано.
Здороваемся. Садимся, пьем за встречу. Водка — самая лучшая в этом шалмане, но говно, конечно.
Местная разливайка.
Я слушаю вполуха, размышляя, почему здесь? Почему? Вася все проверил. Нормально вроде, со всех точек зрения. Нейтральная территория. Но далеко ведь. Не центр. И от них далеко.
Захар — высокий, крепкий мужик из спортсменов, зоны не нюхавших. Раньше я бы с таким в одно поле срать не сел. Но времена белой кости прошли. И теперь бывшие спортсмены тоже могут быть в авторитете. И даже короны покупают. Правда люди над ними ржут. Но это тоже деньги.
Я вообще уже давно понял, что все эти регалии — такая гребанная туфта, за которую цепляться может только абсолютно конченный мудак.
Я после двух раз не хочу больше туда. Никогда мне не нравилось. Но выбора-то не особо. Малолетка.
Потом, только вышел, сразу на вторую. Это у многих так. И многие потом так и живут, зону домом называя. Не я. Точно не я.
Спасибо брату.
Стоит вспомнить про брата, словно что-то толкает под локоть. Аккуратно ставлю стакан, оглядываюсь. Незаметно. И кого же я, бл*, вижу? Какие приятные люди сидят неподалеку!