Шипучка для Сухого
Шрифт:
Конечно, иллюзий нет, что отпустят, но договорюсь. Буду побольше отстегивать. Решу, короче.
А потом можно уже и о свадьбе подумать. Шипучка моя пока не в курсе. Но я ее скоро в известность поставлю.
— Олег!
Она повисает на мне, дышит со всхлипом. Понятно, опять переживала. Я задержался с этими цветами, обещал раньше.
С недавно задаренным телефоном она пока не умеет обращаться, а потому волнуется. Да и знает, что звонить мне не надо. Мало ли, где я?
Обнимаю, сжимаю тонкие плечики, отстраняю
И желанная. Несмотря ни на что.
Но какой, нахер, секс?
Нет, пожрать, ее покормить и спатки уложить.
А с утра, возможно, что и…
Но тут мое благостное течение мыслей и любование Олькой прерываются.
Шипучка неожиданно узит глаза, потом ведет пальчиком по шее.
Я удивленно смотрю на красное пятно на подушечке пальца и сразу соображаю, в чем дело.
Овца-цветочница!
Достала-таки!
А я и не заметил даже.
Я смотрю на Ольку, понимая, что все, что сейчас скажу…
Ну, короче, впустую будет.
Шлялся, задержался, в помаде.
Сука!
Похоже, и утреннего секса не будет мне!
20. Примерно девятнадцать лет назад
Я грею ужин. Ничего особенного, просто картошка с котлетами и овощами.
Олег любит, чтоб сытно и просто. Мне хочется ему готовить. Я бы, может, и что посложнее научилась, но ему не надо.
Я грею уже в третий раз, потому что он задерживается.
Нервничаю, поглядываю на телефон — красивую красную игрушку, которую страшно трогать, а вдруг сломаю? У нас на станции телефон только у заведующей. Я даже на работу его не беру, неудобно как-то.
Да и вдруг зазвонит на вызове? Не представляю, как буду отвечать при пациенте.
Олег звонит нечасто, больше сообщения присылает. Иногда такие смешные. Иногда совсем не смешные, а трогательные.
Пока что сообщений нет.
Я еще не волнуюсь, но уже немного переживаю.
Вообще, за этот год, что мы встречаемся, я слишком много переживаю.
Потому что есть, из-за чего.
Я сажусь к окну, смотрю на Неву. Все такое привычно серое, но совсем не унылое, а наоборот, светлое, спокойное. Белые ночи. Темноты не дождешься.
Тяжело плещется вода, ходят люди, парочки. Я смотрю на них, вспоминаю, как мы с Олегом тоже вот так ходили.
Он тогда приехал неожиданно раньше, вытащил меня гулять. Я как раз отоспалась немного после смены, но все равно чувствовала себя немного одуревшей. Смена была дикая, да еще и нас отправили к ребенку опять. Обычно на такие вызовы едет специальная машина, но мы были поблизости…
Мальчик, пять лет. Упал, сломал руку. Вроде, ничего такого, но пока что очень непросто привыкнуть мне к детским слезам. Но все прошло хорошо. Справилась, утешила, в основном, истерящую мать, из-за которой он, собственно, и упал. Отвезли в травму.
Вроде,
А я так растерялась, что даже ответить ничего толком не смогла, словно язык отнялся.
Короче говоря, пила успокоительное после. Нанервничалась так, что приехала потом домой и вырубилась.
А Олег пришел, разбудил.
Поднял меня за подбородок, посмотрел в глаза. И не стал ничего говорить. Просто повел гулять.
Мы бродили, держась за руки, смотрели на белую ночь, на реку и мосты, останавливались, целовались.
Так сладко, так нежно.
Так тепло мне тогда было.
Олег не расспрашивал ни о чем, не говорил, что мне надо бросить работу, как пару раз до этого. Нет, ничего такого. И я была ему благодарна за чуткость и понимание.
Мы гуляли, гуляли так долго, что ноги потом гудели.
А затем вернулись домой, и он взял меня прямо у двери, прижав к ней спиной, на весу. И это было горячо. Невозможно горячо и остро. И немного больно. И так нужно мне.
Я улыбаюсь, вспоминая эту ночь.
Он был груб только в начале. У двери. Складывалось ощущение, что всю дорогу, всю прогулку нашу терпел. Сдерживался. А потом не смог.
Не выдержал.
Потому что затем, в постели, он был нежен. Нетороплив. Ласков. И я умирала от удовольствия, терялась просто в эмоциях.
Тогда я ему сказала, что люблю. Вырвалось как-то. Само собой. Неожиданно.
Сказала и испугалась.
Мы не говорили про наши отношения. Ничего не обсуждали — ни будущее, ни планы, даже на ближайшее время. Просто жили. Просто наслаждались друг другом, когда была такая возможность.
Я, прекрасно зная, кто он такой, не ждала чего-то большего.
Понимала, что сегодня он здесь, а завтра нет. Он не обещал ничего. Не упоминал о своих делах.
Никаких подробностей. Не знакомил со своими друзьями. Только Васю я знала. И ни в каких злачных местах мы не бывали вместе никогда.
Складывалось ощущение, что он просто не хочет, чтоб я соприкасалась с другой стороной его жизни.
Сначала я переживала, потому что не понимала, какие у нас отношения, к чему они приведут. Воспитана так все же. Нужна определенность.
Но потом поняла, что здесь никакой определённости быть не может.
Я смотрю на реку, грею ужин своему мужчине. Который тогда, ночью, на мое признание ответил коротким: «Люблю, Ольк». И думаю, что плевать мне на определённость. И на будущее. Главное то, что происходит сейчас.
Звонок заставляет вздрогнуть. Ну наконец-то!
Открываю дверь, обнимаю, с наслаждением утыкаюсь в шею. Он невозможно вкусно пахнет. Всегда.
Даже, когда приходит усталый, недовольный, замученный. Я все равно его хочу. Все равно не могу остановиться, чтоб не потрогать, не погладить, не поцеловать.