Шипучка для Сухого
Шрифт:
Марат, кажется, удивлен моим согласием, потому что радуется и тянется меня целовать. В губы.
И я отвечаю.
Тоже этим удивляя безмерно.
Я не понимаю, зачем я все это делаю, словно помешательство какое-то, пустота в голове совершенная.
Жуткий взгляд Олега не отпускает, а потому поцелуй торопливый и сухой. Так, прикосновение.
Когда я отворачиваюсь, чтобы взять коктейль, а на самом деле просто посмотреть на Сухого…
Его уже нет. Ушел. Молча.
Ну что, насладился, Олег?
Надеюсь,
30. Примерно пятнадцать лет назад
Вася молчит. Мрачно и даже, сука, торжественно.
Это он правильно делает, что молчит.
Слово бы вякнул лишнее — уже бы зубы собирал с пола этого гребанного шалмана.
Я сижу в углу, который называется випом, это новое слово, раньше такого не помню. Или не ходил я по таким местам? Ну да, раньше все как-то по кабакам третьесортным. Там крутились все нужные люди.
По крайней мере, все нужные мне люди.
За неполных пять лет, что меня не было, многое поменялось.
Например, теперь все сидят вот в таких местах. Вася, нехило поднявшийся в банке за это время, не без помощи братвы, конечно, и моих бабок, просветил еще в самом начале.
Типа, никакой грязи. Все нормальные люди вышли из подполья. И все дела теперь делаются в дорогих ресторанах, офисах или, вот как сейчас здесь, в понтовых клубах с приглашенными звездами. Правда, глядя на растатуированного бесноватого придурка в кепке, отжигающего на сцене за болванками, я вообще не признал бы звезду. Но, сука, теперь другое время.
Нормальное, типа. Все дела делаются с разрешения людей наверху. И, кстати, наверху очень много наших. То, что раньше казалось херней, неожиданно стало реальностью.
И много чего решали просто на словах и на бабках.
Сука, вот я лох, а? Не мог потерпеть, урода кусок!
Мне бы то кладбище упало просто так! Буквально надо было чуток потерпеть и поговорить с нужными людьми! Никуда бы гаденыш Витя не делся!
Он, кстати, и так никуда не делся. Через год пошел по этапу. Правда, не так, как я. Потому что зону не топтал до этого, и не ждали его там, как меня, теплая шконка в козырном углу и уважение людей.
Это Вася постарался, спасибо ему. И кое-какие подвязки из ментовки тогдашней.
Теперь все стало правильней, законней.
Все можно по закону сделать.
И у Васи уже кое-какие идеи были.
Мы с ним это еще, пока я сидел, обсуждали. Не просто же так он тут бабки мои стерег. И не только за Шипучкой моей смотрел. Хотя, тут облом, сука. Недосмотрел. Косяк.
Я поворачиваюсь опять в сторону Шипучкиного стола, словно флюгер. Тащит меня туда с дикой силой, неконтролируемо просто.
Сюда, за этот стол, меня Вася приволок силой. Позволил себе такой выверт.
И я ему благодарен.
Буду.
Наверно.
Когда-нибудь.
Но
Потому что там, буквально в двадцати метрах от меня, мою Шипучку целует какой-то черт.
Я в курсе, что нельзя так говорить сейчас, типа, невежливо, потому что очень много дел ведется с этими ребятами. Но тут по-другому никак.
И я точно знаю, чем закончится сегодняшний вечер.
Расовой, бл*, резней.
Потому что то, что не выплеснулось вовне, когда увидел, как черт сжимает худенькие плечи моей женщины, накопится в геометрической, мать ее, прогрессии и выплеснется. Обязательно.
Я пью. На Васю не смотрю даже. Похер.
Она там. С ним. Он ее обнимает. А мог бы я. Мог. Бы. Я!
Бл***…
Нет, утренний ее выверт был понятен. И, даже, где-то ожидаем. Потому что Шипучка — она такая. Может отключить голову, особенно если умело действовать. Но потом обязательно придет в себя. И выскажет все, что думает. Или сделает то, что хочет.
Повезло мне с ней.
А вот ей со мной — не особо.
Но это — исправим.
Я так думал ровно до того момента, пока не увидел, как ее целует другой мужик.
Сейчас я вообще не думаю. Сейчас я тупо себя сдерживаю.
И на это уходят все силы.
И, наверно, хорошо, что я хотя бы поимел ее перед этим. Иначе, после стольких лет, вообще бы с ума сошел.
Я и так практически сошел.
— Сухой… Это… Сейчас парни придут…
Вася басит, осторожно косится на меня, невзначай перекрывает своей тушей обзор.
Я и так нихера не вижу, но хотя бы знаю, в каком направлении смотреть. А он тут, бл*, дислокацию войск производит!
Я хлопаю очередную рюмашку. Поднимаю на него взгляд. И, видно, он тяжелый, потому что Вася становится бледным. И это заметно даже в неверном свете гребанных софитов, что уже давят на мозги.
Какого хера? Как тут можно вообще о серьезных делах разговаривать?
Но люди, с которыми мне надо поговорить по вопросу возврата моего бизнеса, придут сюда. И Вася уверил, что это вообще нормально. Сейчас поговорим, типа, а потом, как раньше, баб — и в сауну.
Окончание сделки не поменялось за эти годы. Есть в мире стабильность.
Мне, в принципе, разговоры особо не нужны, потому что братва поддержит, и временные управляющие утрутся, но, пока я отдыхал, успели поменяться подвязки, и теперь их надо снова выстраивать и налаживать. Причем, на моем уровне. Потому что Вася — никто. И звать его никак. А я — очень даже «кто». И за эти годы стал еще больше «кем». Настолько, что могу и о более серьезной доле поговорить.
Но я не хочу серьезнее. Я хочу свое. И пусть в моем бизнесе все осталось практически без перемен, и крышуют его все те же люди, и, значит, законно… Ну, так себе, не особо, но, по крайней мере, это то, что я знаю. То, что я могу.