Шипучка для Сухого
Шрифт:
У меня первый год отсидки после снов с нею, горячих, жадных, утром было постоянное дикое желание резануть себе по пальцам, по руке, заточкой. Просто чтоб ощутить, что я в реальности. Что вот эта вот херня, которая вокруг сейчас происходит — и есть моя гребанная реальность. Та, которую я, сука, заслуживаю.
Сполна.
С самого начала.
С того момента, когда я, мудак самодовольный, похерил все, что у меня было. Одним движением.
Одной секундой.
Убил свое будущее, своего ребенка, свою
Я тогда выл в Крестах, ко мне подходить боялись.
Особенно после того, как передали от Васи маляву о том, что Олька ребенка потеряла.
Как я тогда не сдох — до сих пор не знаю. Хотел, очень хотел.
Но, видно, не судьба.
Со мной пытались говорить. И сидельцы, и менты.
Но глухо. Я просто замолчал, подписал все, что мне дали.
Братва подогнала грамотного адвоката. Он вывел всех из-под удара, многие отделались условками. Я пошел паровозом. И мне в тот момент на это было плевать.
Вася написал, что она меня не хочет видеть. И не приедет на свиданку. Не сказать, чтоб я ждал. После всего… Но, сука, надеялся. Почему-то, чисто по-мудацки, надеялся.
Но нет.
Моя Олька, которая уже была не моя, просто вычеркнула меня из жизни. Словно не было этого года, словно не было того маленького, что нас связывал. А его и не было. Уже не было. Из-за меня, мудака.
Так что правильно она сделала.
Конечно, правильно.
Но все равно дико больно.
Мне дали по-божески. И отправили нормально, в черную.
Раньше бы я порадовался.
А теперь было похер.
Я запретил Васе лезть к Шипучке, только приглядывать попросил. Просто приглядывать. И помогать, если потребуется.
Вася как раз заканчивал учебу, устраивался на практику, ребята протолкнули в банк. Я давно хотел этого. Это была тема. И хорошая. Жаль, без меня все решили. А мне уже и не надо было.
Ничего не надо было.
Все пять лет я получал весточки с воли. Фотки Шипучки, даже короткие видео, как она идет, как она смотрит в окно, как она ручку прикусывает, задумавшись.
И только это помогало. Только это спасало.
Чтоб не сойти с ума, я работал на повале.
Конечно, братва кривилась, западло, а учитывая, что все черное, вроде как и не надо было. Но я хотел.
Мне это было надо.
Неожиданно мне даже понравилось. Мы не убивались бешено, не тридцать седьмой все же, и не Якутия, а на свежем воздухе дышалось легче.
И на короткое время ощущалось себя живым.
Витя Череп, с которым меня второй раз столкнула жизнь, освобождался одновременно со мной. И проталкивал тему остаться там, на Дальнем. У него были подхваты в Китае и перспективы с лесом.
Я прикинул расклад, неплохой, если китайская сторона нормально сработает.
Привычка выстраивать схемы помогла и здесь.
Витя, который просто поделился
Ну, условно чистый.
Подкопаться-то можно, но кто это будет делать? Москва далеко, и там вообще всем глубоко срать, чего тут происходит. А местные все в деле. Регион большой, а народу-то мало. И все друг у друга на виду.
Так что тема была вполне реальная, хорошая.
Но не для меня.
Я знал, что первое, что я сделаю, освободившись, это рвану в Питер. К Шипучке.
Моей девочке, которая уже не моя. Которая на словах передала тогда Васе, что ждать не будет.
А сама, все эти пять лет… Вообще ни с кем не встречалась. Я знал, Вася же не просто так за ней приглядывал.
Только последний год настораживал. Скрипач.
Но это все решаемо.
Главное, что практически все пять лет… Да и скрипач… Кто он? Никто. Так, баловство.
Вася говорил, что он на ночь не оставался у нее.
Меня, конечно, все равно грызло, и на стену лез, особенно изучая фотки, как он ее за руку держит в ресторанах.
Но на ночь не оставался. Значит, будет жить. И, возможно, даже играть.
Я смотрю на свою девочку, на ее истерзанные губы, такие вкусные, что слюни непроизвольно начинают накапливаться во рту, глажу ее по животику, мягко продвигаясь вниз.
Я словно с ума сошел, осатанел, всю ночь ее не отпускал и нисколько не насытился. По-прежнему голодный.
А воспоминания о непонятном музыкантишке еще больше распаляют.
Давай, Шипучка моя, просыпайся…
Я не могу больше терпеть.
28. Примерно пятнадцать лет назад
— Олька…
Руки, такие знакомые, такие нужные сейчас, скользят по груди, спускаются ниже, трогают уверенно и привычно. Это опять для меня привычно, да. Словно прошлое вернулось. И не было этих лет заморозки.
Одиночества.
Я так же, привычно, подаюсь к нему, изгибаюсь, тело просто и бессмысленно радуется своему единственному владельцу. Хозяину. Только ему послушное. Только его хочет.
Я в полусне, слышу шепот, и мягкая, такая сладкая-сладкая волна идет от низа живота, куда уже забрались эти нужные моему телу руки, вверх, к сердцу, и оно бумкает. Бум-бум-бум… Все убыстряясь, перегоняет кровь толчками, распределяя удовольствие по каждой клеточке.
Я никогда не принимала наркотики, я мало пила и не курила практически. Но я могу точно сказать, что чувствуют наркоманы от первой, самой желанной дозы, что чувствуют курильщики от утренней сигареты, что чувствуют алкоголики от первой после завязки рюмки.