Широко закрытые глаза
Шрифт:
– Может быть, она что-то знала о его побочных делах, о которых он только что сам упоминал, – предположил Кистлер.
– Возможно! Этого парня я не буду терять из виду. Впрочем, я голоден, как медведь. Пожалуйста, не забудьте завтра о вашем небольшом деле, миссис Дакрес.
Штром покинул комнату в сопровождении своих спутников. Кистлер и я остались одни. У меня от этих громких разговоров началось сильное головокружение. И, кроме того, я была ужасно голодна.
– Бедное дитя! Хочешь, папа выжмет ещё апельсин?
Ходж отправился в мою кухню и начал возиться с апельсинами и соковыжималкой. Я предвкушала завтрашний день, так как врач разрешил мне тосты, яйца, молоко, картофельное
– Прямо, как после операции, – простонала я, когда Кистлер появился со стаканом апельсинового сока. – И это притом, что у меня вовсе не было никакой операции!
– Постараемся избежать этого! Мне только хотелось бы знать, что мы будем с тобой делать сегодня ночью.
– Полицейский может спать здесь, у меня, на стуле, – предложила я.
– Ты ему доверяешь? – Ходж бесстыдно подмигнул мне.
– Это достойный отец семейства.
– А как насчет меня?
– Благодарю. Я предпочитаю полицейского.
– Это не по-дружески. Во всяком случае, я, пожалуй, сейчас основательно подкреплюсь. Бифштекс с луком, зеленый горошек в масле и свежий салат. Затем горячие вафли с…
Я заткнула пальцами уши и уткнулась лицом в подушку. Кистлер, смеясь, вышел из двери. Выражением лица он был похож на злодея из поставленной каким-нибудь провинциальным театром комедии к концу её второго действия.
Следующая ночь прошла без неожиданных происшествий. Проснувшись утром, я обнаружила полицейского, дремавшего, сидя в кресле у моей постели. От голода я так ослабла, что едва могла стоять на ногах. Я на цыпочках пошла через комнату, но полицейский тотчас же проснулся, желая удостовериться, не случилось ли что-нибудь. Затем полусонный, он вернулся на свой пост в холле.
Никогда за всю свою прежнюю жизнь мне не приходилось так рано вставать – было только четверть седьмого!
Я приготовила себе обильный завтрак и с жадностью поглотила его. Просто удивительно, что может сделать с духом и телом калорийная пища! Я ожидала, что мне станет плохо, так как ела я очень быстро и очень много. Но мой желудок, удовлетворившись, вел себя в высшей степени прилично. Затем я начала наводить порядок в своей комнате. Разбросанное в чулане тряпье миссис Гэр я тоже снова прибрала.
Вскоре после семи часов я уже вышла из дома. Я хотела избежать встречи с Кистлером, который, вероятно, стал бы уговаривать меня остаться дома и ещё денек спокойно полежать. Мне не терпелось начать свою исследовательскую работу для Штрома.
Здание издательства «Комет» расположено внизу, на берегу реки. Это старое, ветхое, гигантское здание, при взгляде на которое создавалось впечатление, что оно в любой момент может обрушиться. Но такое впечатление существовало уже многие годы, однако здание все ещё стояло. Я очень хорошо ориентировалась в этом учреждении, так как в мою бытность у Теллера мне часто приходилось работать совместно с «Комет». Над входом красовалась колоссальных размеров вывеска с надписью:
«Комет»
«Крупнейшая в своем роде газета мира»
Конечно, в это время здесь почти никого не было. Я отыскала маленького, расторопного мальчишку-курьера, занятого очисткой корзин для бумаг и подметанием полов, и попросила его проводить меня в архив. После некоторого колебания он согласился, в конце концов, и привел меня по длинному, плохо освещенному коридору в какую-то темную комнату. Он включил свет, на мгновение без интереса оглянулся и оставил меня одну.
Мне казалось почти невозможным когда-либо отыскать номера за 1919 год. По стенам до потолка возвышались кипы газет. Я прошлась вдоль
Около восьми часов появился какой-то засохший старичок, который стал бродить по комнате с таким же выражением безнадежности и ищущим взглядом, как и я.
В конце концов я обратилась к нему со словами:
– Я бы хотела поговорить с библиотекарем.
– Это я, – ответил маленький человечек.
– А! – с облегчением воскликнула я. – Лейтенант Штром из криминальной полиции поручил мне кое-что для него поискать. Где мне найти номера за май, июнь, июль и август 1919 года?
– Да это же целая кипа! – нерешительно сказал старик.
– Ничего не поделаешь, – заявила я. – Речь идет об очень важном деле.
– Возможно, те номера, которые вы ищете, кем-то взяты.
– Но мы ведь можем это установить.
– Ну, тогда смотрите сами. Вон там, – он помахал рукой в воздухе, они должны быть.
Я поняла, что от этого человека нечего ждать помощи и покорно принялась за первую большую стопу старых газет. Вскоре мои руки стали черными, как у какого-нибудь торговца углем; я была с головы до ног покрыта обильным слоем пыли. Библиотекарь стоял за моей спиной, глядя на меня с любопытством и, до некоторой степени, уважительно. И, в конце концов, мои труды были вознаграждены. Я нашла связку газет с пометкой: май-август 1919. Я сначала встряхнулась, как мокрый пудель, пытаясь хотя бы немного освободиться от пыли, затем, без поддержки медлительного библиотекаря, дотащила эту связку до одного из столов и начала от корки до корки штудировать старые газеты. Проходили минуты и часы, но я не замечала этого. Наконец, в номере от 24 мая 1919 года я обнаружила первые сообщения о деле Розы Либерри. На третьей странице был а помещена довольно краткая заметка, которую я привожу почти дословно:
«Тетя сообщает о внезапном исчезновении своей племянницы. Мисс Рэчел Стайнс, проживающая на Кливленд-авеню,1128, вчера в одиннадцать часов вечера позвонила в полицию и заявила о необъяснимом и неожиданном исчезновении своей племянницы, мисс Розы Либерри из Цинцинатти. Племянница была у неё в гостях.
По сообщению, молодая дама покинула дом своей тети около трех часов дня, чтобы сделать кое-какие покупки. Когда племянница не возвратилась домой к ужину, это не обеспокоило мисс Стайнс, так как та часто навещала своих друзей в городе и ужинала у них. Но, когда мисс Либерри не явилась и к десяти часам, мисс Стайнс позвонила её друзьям, чтобы узнать, у них ли её племянница. Она выяснила, что мисс Либерри вообще не заходила к своим друзьям. После этого мисс Стайнс известила полицию. Пропавшая до сих пор не найдена.»
В номере за следующий день говорилось:
«О молодой девушке все ещё нет вестей.
Настоящее местопребывания мисс Розы Либерри, исчезнувшей из дома своей тети на Кливленд-авеню 23 мая, как её тете, так и полиции все ещё неизвестно. Мисс Стайнс, которая опасается, что с её племянницей случилось несчастье, известила родителей юной девушки. Мистер и миссис Либерри телеграфировали, что сегодня вечером прибывают в Джиллинг-сити.»
Я переписала обе эти заметки. Затем, в выпуске «Комет» от 26 мая я нашла сообщение, занимавшее почти всю первую страницу газеты. Там была помещена и фотография. Видимо, Роза Либерри была очаровательной девушкой. Судя по её детски-серьезному лицу ей было не больше шестнадцати лет. На газетной фотографии она была в темном платье из тафты с рукавами из шифона. Темные волосы причесаны просто и скромно, выражение широко поставленных глаз ласковое и нежное.