Шиза
Шрифт:
Он протянул руку и щелкнул выключателем, и обомлел ,увидев, что комната матери так же пуста ,как комната Митси. Этого не могло быть, мать просто не могла куда-то уйти посреди ночи. Он прекрасно помнил, как в одиннадцать вечера он пожелал ей спокойной ночи, и мать ушла в свою спальню. Он бросился в прихожую, и, не найдя туфель и пальто матери, побежал наверх, в свою комнату. Схватил телефон, выронил. Выругался так, что будь бы рядом мать, мигом бы получил по губам, несмотря на то, что давно стал совершеннолетним.
Он снова и снова попеременно набирал то номер матери,
в момент аварии телефон брата вылетел сквозь разбитое лобовое стекло, и вдребезги раскололся о мокрый асфальт.
О том, что его брат теперь безногое существо с походкой краба - он узнал только в пять утра, почти поседевший от ужаса и до кровавой пены повторяющий: "Господи...Господи, пожалуйста..."
Бог не внял его молитвам.
В пять утра его телефон завибрировал, и он вцепился в него, едва не обмочившись от избытка чувств.
– Да, мам!
– заорал он, от волнения даже не сразу выговорив эти два элементарных слова. Несколько долгих-долгих секунд тишины, а потом голос матери, далекий и безжизненный.
– Джерри, я в больнице.
– Что?
– прохрипел он, сползая вниз по стене.
– Я в больнице с Митси. Он в реанимации, Джерри. Врачи...
– ее голос сорвался, и Джером понял, что она плачет.
– Врачи говорят, что он вряд ли выживет. Он...о, Господи...
– Что случилось, ма...
– Он попал в аварию. Машина врезалась в бетонное ограждение... Врачи говорят, он был пьян, и его ноги, Джерри, его ноги...
Дальше он не слушал. Дальше - все было как в тумане. Вызов такси, пачка выкуренных сигарет, дождь, который под утро стал только сильней. Заплаканные, перепуганные глаза матери и белые больничные стены.
– Врачи говорят, что у него сотрясение. Сильное, Джерри, вроде как трещина в черепе, или перелом. Сломана челюсть... И его ноги...
– Что с ними?
– он сам не слышал своего голоса. Сидел прямо на полу возле ее ног, глядя прямо перед собой
невидящим взглядом. Он сразу же вспомнил, как не смог встать с кровати, и почувствовал, что сейчас сорвется, начнет кричать и бросаться на стены.
– Их...
– мать беспомощно развела руками. Сглотнула и попыталась продолжить.
– Их зажало между рулем. Врач говорит, что, если он выживет, придется делать ампутацию...
– Если выживет...- эхом повторил Джером и сжался от боли.
Митси выжил. Выжил, и ампутация понадобилась только для второй ноги. Только не легче от этого было.
Позже, он узнал ,что на вечеринке Митси поругался с друзьями. Поругался, и ушел, вскинув средний палец. Сел в машину и надавил на газ. И никто из его друзей, из тех, которые клялись отдать за него жизнь, его не остановил.
– Я не знаю.
– честно признался он, глядя в глаза брата. Они больше не были глазами человека, который счастлив. Они были глазами человека, который умер, но каким-то образом продолжал дышать, а кровь продолжала бежать по его венам.
– Мне нужно было время, чтобы осознать то, что случилось.
– Наверно, осознал, когда понял, что и поесть мне надо принести, и говно вынести?
– с кривой ухмылкой отозвался Митси, и Джером вздрогнул, вскинул на него взгляд.
– Митси...не надо...
– он поморщился, как от боли, и брат согласно кивнул.
– Ты прав, не надо. Пошли к дому?
Они вернулись домой, когда уже начинало темнеть. В конце зимы день еще не разгорался в полную силу.
Фонари вдоль улицы, из за экономии электроэнергии, не включались.
Джером нашел в одной из комнат колоду карт, и они ,усевшись прямо на полу около камина, сыграли несколько партий в покер, выпив по две банки пива и закусывая шоколадом и чипсами. И Джером едва не пустил слезу, когда Митси заулыбался, выиграв очередную партию. Теперь это можно было увидеть очень редко - его улыбку. И он протянул руку, и почти сразу же Митси вложил в его ладонь пальцы и сжал.
– Хорошо, что мы приехали. Я здорово скучал по этому месту.
– тихо произнес Митси и неловко улыбнулся.
Джером задумчиво кивнул.
Когда они были помладше, лет по двенадцать, а то и меньше, они оба до хрипа умоляли мать приехать сюда.
В детстве все казалось проще, это Митси правильно сказал. Без каких-то дурных мыслей, без забот. Без переломанных ног.
Дорога в ад была вымощена кирпичами дружбы, в этом Джером не сомневался.
Когда с Митси случилось несчастье, когда он рыдал от боли, пытаясь подняться, когда ему только установили протез, ни одного человека из его друзей не было рядом. Ни Дерека, который клялся в вечной верности. Ни Стива, которого Митси часто доводил до своего дома, разрешая отоспаться, а потом идти на повинную к родителям. Никто не появился и когда Митси пытался заново учился есть с трещиной в челюстной кости. Джером проталкивал между его зубов ложку, наполненную жидким пюре, а оно вытекало из уголков губ , и Джером осторожно стирал его полотенцем.
Никто не стоял рядом и не поддерживал его, когда он делал первые шаги. Шесть в сторону двери, шесть обратно к больничной койке. Двенадцать шагов занимали теперь не меньше получаса.
Никто не приходил в больницу с апельсинами и минеральной водой. Джером сам, разрываясь между институтом, матерью, которая медленно, но верно становилось алкоголичкой, работой в кафетерии и больницей, таская туда сумки с фруктовым пюре и бульонами. Он умирал от усталости.
Только один раз он рискнул попросить помощи у Рикки, парня, на два года младше братьев, который, казалось, боготворил старшего из близнецов, ходил за ним на каждой вечеринке, как приклеенный.
Рикки взял трубку после восьмого гудка, пьяный вдрызг, и даже не понял кто звонит. Торопливо, сбивающимся от волнения голосом Джером сказал ,что Митси нужна помощь.
– Митси?
– промямлил Рикки, недоуменно хмыкнул.
– Какой еще Митси?
И Джером скинул вызов. Больше к друзьям брата он не обращался.
– А Лю и правда приехала, я видел ее машину на ее участке.
– внезапно произнес Митси, и Джером вскинул почти испуганный взгляд.
– Да?
– зачем-то переспросил он, потом нахмурился.