Шизофрения. Том 2
Шрифт:
Так вышло и у Михаила, который теперь отметил у вошедшего Андрея рост повыше среднего, пытливый взгляд умных зелёных глаз, аристократическую худобу и какое-то изящество, с которым он делал что бы то ни было, пусть даже присел к столу и налил себе чай. Он сделал изрядный глоток, поёрзал на стуле, выбирая более удобную позу, и, только что не откашлявшись, начал тоном взрослого, рассказывающего детскую сказку двум упорно отказывающимся уснуть карапузам. Немного покровительственно, немного уже раздражительно, но в целом любя:
– Итак, если вы позволите, я прямо с места в карьер. А потому сначала озвучу свою точку зрения по поводу того, что рассказал мне Сергей, чтобы затем, понимая, кто из нас на чём, так сказать, стоит, нам легче было общаться. Твоя – я полагаю, мы можем быть на «ты» – идея, Михаил, мне в целом импонирует, но я хотел бы задать вам с Сергеем несколько вопросов. Первый: отдаёте ли вы себе отчёт в том, что даже всецело отдаваясь делу, вы, тем не менее, нисколько не разделяете ни его целей, ни идеалов и вообще далеки от этого как никто другой. Для каждого из вас это своя собственная, если хотите, компьютерная модель альтернативной реальности, с новыми законами и стандартами существования,
Михаила немного даже насмешила эта лекция о смысле бытия, а особенно – как заботливо лектор выбрал, видимо, принимая их за тех ещё дегенератов, такой простейший пример для объяснения. Впрочем, он пришёл сюда, чтобы проверить свои взгляды на твёрдость и получал сейчас именно то, что хотел. Поэтому, не давая Сергею вмешаться в разговор, он перевёл его в формат диалога с этим сельским преподавателем.
– Положим, что ты и прав, хотя я не говорю, что согласен с этим, но, развивая твою же теорию, не кажется ли тебе, что в определённый момент мне захочется остаться завоевателем пусть и виртуального мира, вершить правосудие или, наоборот, красный террор, была бы компьютерная игра именно мне интересна, и совершенно не важно, насколько она соответствует реальности.
– Боюсь, придётся иногда возвращаться в реальный мир, чтобы обеспечивать хотя бы минимальные потребности, и вот здесь разница между всесильным завоевателем и прыщавым игроманом будет слишком велика.
– Но чем она больше, тем скорее мне захочется вернуться в своё виртуальное государство. А даже и не так: представим теперь, что я почему-то не нуждаюсь в деньгах, более того – я очень обеспеченный товарищ и могу в современном мире позволить себе основные радости завоевателя прошлого: роскошь, некоторую, но всё-таки власть и, опять же, женщин в великом множестве. Конечно, я не смогу отправить под топор не понравившуюся мне наложницу или наказать непослушный народ, благо в этом мире есть уголовный кодекс, но кто сказал, что я жажду именно кнута? Может быть, я хочу пряника, и здесь нет пределам моей фантазии: есть тысячи способов наградить и поощрить. Чем не идеальный симбиоз реальности и воображения, а точнее, выражаясь твоим же языком, реальности первого и второго порядка. Кстати уж, почему бы тогда не быть третьему и четвёртому?
Андрей, видимо, не ожидал встретить если не слишком умного, то, как минимум, занимательного собеседника, и его покровительственное выражение лица, как это часто замечал Михаил у своих оппонентов, сменилось едва заметным приятным удивлением.
– За реальность первого и второго порядка спасибо. Интересная мысль, а, главное – хорошо и красиво звучит. Вы никогда не думали, как это важно, чтобы мысль, а тем более идея хорошо воспринималась – не то чтобы даже на слух, а именно на интуитивном уровне. Тут, может быть, больше даже важно удачное сочетание слов и букв, а лишь потом смысловая нагрузка, потому что человеческий мозг быстрее и чувствительнее реагирует на уровне восприятия, чем осмысления. Впрочем, это далеко не ново и освоено уже маркетологами, но первенство, на мой взгляд, за нашими милыми большевичками. Хотя, я как будто бы отвлёкся. Так вот, как минимум, вы допускаете, что привело вас в эту группу что-то другое, не столь очевидное и прямолинейное, и отсюда у меня второй вопрос: действительно ли вы отдаёте себе отчёт в том, что очень скоро за вашими теоретическими выкладками последуют ваши же конкретные действия? И хотя бы вы и отвели себе роль руководителей и теоретиков или пусть даже беспристрастных судей, вершащих приговоры – главное чтобы дистанционно, не лично – так вот, несмотря на это, вам тоже придётся помыть свои руки в некотором количестве ладно бы только крови, но ещё и грязи. Пойми, что ты, Михаил, уже по сути прошёл точку невозврата и остановить эту лавину не в силах. Ты дал цель и надежду другим людям и не путай это с каким-нибудь жалким приёмом на работу – ты подарил им альтернативную реальность, новую жизнь, начатую почти с чистого листа и посвящённую гораздо более высоким, чем раньше, идеалам, и теперь так просто они тебе её уже не отдадут. Да они тебя же первого и пустят в расход, прояви ты сейчас недостаточно твёрдости, и не от злости или из мести, а просто из чувства самосохранения в этой новой реальности. Из того, что мне рассказал Сергей, и хорошо зная его самого, можно судить, что ваша группа не состоит из каких-то там люмпенов-неудачников, это целостные натуры, начиная с тебя самого, которые сделали сознательный выбор. Конечно, Сергею не стоило бы это слушать, но что мне со стороны кажется: даже если для тебя это всё компьютерная игра и реальность второго порядка, для них она по твоему же собственному, минуту назад описанному сценарию уже стала дороже первой. Погоди немного, и она станет для них единственной. У вас нет никаких неразрешимых сложностей с практической реализацией ваших целей, хотя бы потому, что есть готовый на всё человек-инструмент, организатор, идеолог и в лице Сергея, как минимум, начальный капитал, ведь все ваши текущие и
Андрей даже немного перевёл дух, так он, видимо, неожиданно для себя, оказался взволнован. Впрочем, всё это больше походило на подготовленную заранее тираду с малопонятной для Михаила целью. Больше похоже, что его привели сюда, дабы, пусть и насильно, но избавить от всех сомнений, а уж точно не чтобы проверить на прочность убеждения. А может, именно для того, чтобы проверить и, как сказал только что Андрей, первого и пустить в расход в этой глуши, благо свидетелей нет и не будет, его искать никто не станет, а Андрей вполне может заменить его на посту лидера их душевненькой секты. Странно, он только сейчас осознал, что отчаянно внушая членам группы мысль об убийстве, кому-нибудь из них он её всё-таки, в конце концов, внушит. Для него сейчас, в этой заметённой по пояс снежной глуши, может быть, на пороге собственной гибели, стало вдруг очевидно, что всё реально: группа, кровавые планы, идеология, чёрт с рогами и вся, мать её, королевская рать.
Он без оружия не справился бы даже с рослым Сергеем, а тут их двое, и весь садовый инвентарь к услугам: от ножа до топора с лопатой. Сопротивление, равно как и побег через двухметровый забор, представлялись объективно маловероятными. Мысль почему-то работала быстро и чётко, как хороший механизм швейцарских часов. Скорее всего, ещё и дверь закрыта на замок, а даже если выбежать во двор, то кричать в сумерках в ночную пустоту бессмысленно – сколько в этой забытой богом деревне так орут, встретив белку после очередных пол-литра. Труп его можно было раздеть, быстренько отвезти в лес и присыпать песочком: к оттепели в середине апреля его так обглодают, что и узнать будет нельзя. Кто там будет что сверять с его зубной картой за сотни километров от Москвы. Да и кому он сдался, никто ведь даже и не хватится, разве что на работе отправят телеграмму по месту жительства да родители заподозрят неладное через месяц-два, не получив формального звоночка от любящего сына. Спасительная мысль – мобильный, который у него всю дорогу и здесь был включен, даже постфактум можно будет проследить его сюда перемещение, интересно, знают ли они об этом. Только что, если и не знают: прикончат его и Сергей довезёт телефон таким же включенным до его квартиры, проводит, так сказать, вдрызг пьяного товарища до дома и даже заведет в дом: ключи-то тоже при нём. А потом он снова выйдет, сядет в троллейбус и уедет – видимо, спьяну заснув – до конечной, где его и подберут страждущие. Чисто и красиво, а эти двое хрен расколются, да и при случае богатенькому Сергею не составит труда их отмазать.
– М-да, перспективка вырисовывается не из приятных, – произнёс он что-то неопределённое, подходящее под любую ситуацию, просто чтобы дать себе ещё время подумать. Сергей, как он только заметил, давно уже находился сзади в метре от него в наилучшей позе – стоял, облокотившись на какой-то футуристический комод, в то время как подельник Андрюша сверлил его улыбающимся почему-то взглядом.
Вдруг ему стало до тошноты противно при мысли о том, что придётся притворяться, делать вид, потом ещё до завтра разыгрывать эту роль, в постоянном страхе быть убитым, и всё это будет так натянуто и противно. Да и на хрена оно всё, ведь прав же этот философ-душегуб, он, может и не сознавая, всё это время бежал от своей тоскливой жизни и вот – прибежал. Логичный финал, только вот страшно так, неожиданно и не по собственной воле. Внезапно одна новая мысль пришла ему в голову.
– Присядь ты уже, не маячь, не в окно же я выпрыгну, я тебе не десантник, – как-то до карикатурного повелительно в данных обстоятельствах сказал он Сергею. Тот, впрочем, охотно повиновался, – во-первых, Вы, маэстро, позволите мне несколько скопировать Ваш стиль, тем более, что я и сам любитель чёткой хронологии, так вот, во-первых, идите вы оба на хрен и делайте что хотите. Может, в этой ситуации вы даже и правы, и я заслужил это своим чересчур легкомысленным отношением. Знаете, так странно, но почему-то мне совершенно сейчас вот всё равно. Может, через минуту я в ногах валяться буду или убежать попытаюсь, но сейчас на самом деле плевать. То есть даже наоборот, что-то тут от Высоцкого и с его гибельным восторгом пропадаю, – как ни странно, он действительно развеселился. – Красивая смерть, достойная смерть мужчины. Жалко только, что труп мой лесные жители обглодают, ну, да и хрен с ним. Меня всегда, надо сказать, тошнило от отечественных кладбищ с их долбаными оградками – какая убогая ирония: прозябая всю жизнь в коммуналке, наш совок-man хоть после смерти-то хочет забрать с собой в вечность один-другой, но личный квадратный метр земли, упорно пытаясь не замечать очевидный факт, что вечности-то его отмерено не намного дольше земной жизни, а там сравняют бульдозером во имя жизни и детский сад построят либо новых жмуриков закапывать станут. И, наткнувшись экскаватором на бренные кости, похмельный работяга уж точно не станет философствовать над его черепушкой – это тебе не Европа, млять, пнут в сторону и все дела. Ах, как же хорошо и как же мило, что вы не перебиваете. Слушайте, у меня к вам дело, последнее. Желание ведь у меня должно быть.
Андрей, улыбаясь, кивнул, умудрившись вложить в это чуть заметное движение головы предложение высказаться, но не согласие ещё пойти навстречу. Действительно, что-то было в нём особенное, если простым кивком он мог высказать больше, чем иные целой волнующей тирадой.
– Я, как Сергей, не знаю, рассказывал ли, неравнодушен к алкоголю, – он как будто уже был пьяный и говорил всё более короткими отрывистыми предложениями, будто боясь потерять основную мысль. – А алкоголь, знаете ли, чреват похмельем, штука пренеприятная, похлеще известия о ревизоре. Я про действительно сильное похмелье говорю. Так вот, я давно уже не мог от всей души напиться, именно потому, что меня никогда не оставляла эта мысль, с первого глотка немного, но заметно отравляя весь процесс. И вот мне единственный раз представляется в жизни шанс напиться вдрызг без похмелья наутро, потому как наутро меня вашими стараниями уже не будет.