Шкатулка баронессы Грей
Шрифт:
– Значит, сегодня вы поужинаете со мной?
– Если это доставит вам удовольствие.
Барона, смотревшего на наивное личико своей супруги, что-то заинтересовало позади нее, и, проследив за его взглядом, Анна-Мария увидела в дверях дворецкого.
– Вы очень кстати! – воскликнула она. – Я едва не забыла. Барон, пожалуйста, сделайте так, чтобы Джон не преследовал меня всюду. А то мне кажется, что он меня в чем-то подозревает.
– Вот как?
– Да.
– Джон, это недопустимо. Анна-Мария – хозяйка в этом доме и вольна делать все, что ей захочется.
– Как вам будет угодно, господин.
Еще раз подтвердив, что отужинает с ней, барон Грей велел девушке покинуть его кабинет. Дождавшись, когда Джон закроет дверь и повернется к нему, старик вновь достал из кармана часы. Нахмурился.
– Двадцать семь минут, Джон, – холодно обронил барон. – Ты посмел оставить это существо без присмотра, и она отрывала меня от работы почти двадцать семь минут. Это недопустимо!
– Примите мои извинения, господин.
– Я готов простить это. В конце концов, она моя жена и я должен уделять ей время. Но что мне делать с ее недовольством твоим поведением? Джон, разве я не говорил, чтобы ты присматривал за ней, а не следил!
– Извините, господин.
– Две ошибки за два дня – это слишком много, Джон. Ты понимаешь?
– Да, господин.
– Впредь этого не должно повториться. Присматривай за баронессой, но не запрещай ей ничего делать. Пусть здесь немного похозяйничает, если хочет. Главное, чтобы она не отвлекала меня от работы.
Барон отдал приказ, как ему казалось, вполне конкретный, разумный и исполнимый. Однако, как показали следующие несколько дней, в отношении Анны-Марии недопустимо было применять общепринятые меры оценки. Она могла делать то, что хочет, но не могла не мешать при этом кому-либо. Она могла никому не мешать, но очень скоро начинала страдать от скуки и одиночества.
* * *
На другой день после разговора с мужем, юная хозяйка занялась переустройством сада. В первые несколько часов барон Грей пытался закрывать глаза на то, что звонкий голосок супруги и бурчание садовника под окном его кабинета попеременно сменяют друг друга. Потом его благородие вызвал дворецкого.
– Займите ее чем-нибудь другим! – приказал он.
Джон ушел, и вскоре голоса стихли. На пару минут, которые потребовались Анне-Марии, чтобы подняться в кабинет супруга. К счастью, скандала не последовало, но выглядела юная баронесса обиженной.
Его благородие с трудом сумел объяснить девушке, почему и как она отвлекает его. Посоветовал заглянуть в библиотеку. Анна-Мария вздохнула, чуть поджала уголки губ, но все же покинула кабинет. Заглянувший после ее ухода Джон получил строгий выговор. После чего, наконец, наступила долгожданная спокойная тишина.
Следующие три дня прошли непримечательно. Его благородие провел их в привычном ритме, большую часть времени просиживая в кабинете. Анна-Мария коротала часы в библиотеке, что не могло не радовать ее супруга.
На четвертый день ближе к полудню барон решил лично нанести визит в кладовую знаний, а не отправить Джона разведать положение дел. Тело старика устало от статичного положения и требовало разминки. Да и порадовать своим появлением Анну-Марию не было лишним. Запертая дверь несколько озадачила хозяина дома. От проходившей мимо горничной, его благородие узнал, что это дело рук юной госпожи.
– Что она там делает?
– Никто не знает, ваше благородие. Она запретила туда входить.
Конечно, следовало постучать, но барон отбросил эту формальность и открыл дверь имевшимся у него запасным ключом. После чего замер на пороге, наблюдая, как Анна-Мария передвигает стул, чтобы водрузить импровизированный шпиль на крышу башни, сложенной из бесценных томов библиотеки рода Грей.
Девушка пожаловавшего гостя пока не замечала, слишком увлеченная своим занятием. Шпиль, очевидно, был последним элементом выстроенного ею замка, потому что, приладив его на крышу, сделанную из старинного атласа, юная баронесса слезла со стула на пол и отошла немного назад, чтобы оглядеть свое творение. На губах девушки играла довольная улыбка.
– Что это? – просипел барон. Худые, бледные, но с годами не утратившие силу его пальцы впились в дубовую притолоку, удерживая его благородие в вертикальном положении.
Анна-Мария обернулась на голос и, как ни в чем не бывало, ответила на вопрос:
– Это замок благородного рыцаря. Вам нравится?
Ответить барон не смог. Вместо этого он чуть повернул голову в сторону коридора и прокричал, что было сил:
– ДЖОН!!!
Новым приказом для дворецкого стало задание: найти для Анны-Марии подругу или друга среди окрестных дворян, дабы молодая супруга наносила визиты, а не ущерб поместью барона Грея. На всякий случай его благородие уточнил, что Анна-Мария должна по доброй воле уезжать каждый день к этому человеку.
Задача была поставлена непростая, но уже через неделю Джон доложил своему господину, что все сделано.
– И кто этот несчастный?
– Барон Рамо. К нему приехала погостить младшая дочь Шарлотта, предпочитающая отчему дому скромную квартиру тетушки в городе. Его благородие полагает, что дочь задержится в наших краях несколько дольше, если у нее будет возможность проводить время в хорошей компании.
Барон Грей согласился, и тем самым выгадал себе еще почти месяц спокойного существования.
Каждое утро, подарив прощальный поцелуй провожавшему ее супругу, Анна-Мария забиралась в карету и отправлялась в двух часовое путешествие. Оно не было утомительным, поскольку девушка предвкушала встречу с тем, с кем ей было не только не скучно, но даже интересно проводить время.
Младшая дочь барона Рамо была старше Анны-Марии почти на десять лет, но относилась к ней как к равной, что льстило баронессе Грей, за прошедшее со дня свадьбы время успевшей привыкнуть к снисходительному отношению. Кроме того, Шарлотта получила хорошее образование, успела неплохо узнать жизнь в городе, и охотно делилась со своей знакомой этими знаниями, всякий раз поражаясь тому, как ярко реагирует Анна-Мария на самые, казалось бы, обыкновенные вещи.