Шкатулука с секретом
Шрифт:
Заль аккуратно снял котел с костра и спросил:
– Хотите каши, Шенга?
– Не откажусь. А мои вещи так и остались у дороги. Жалко, пропадут.
– Завтра будем уходить, заберем. Или, если хотите, я сейчас сбегаю...
– он перевел взгляд на полог и пленников, и поправил себя.
– То есть, когда Дэн вернется. А то мало ли, что эти удумают?
– А где он?
– Нашел еще одну тропу с вешками, прямо через болото. Пошел, пока светло, проверить, куда ведет. А то, если там еще лагерь разбойников, как бы нам ночью не пришлось... сильно удивиться. Эти, вон,
Каша была сварена из пшеницы. Густая, что ложка стоит, она каким-то образом ничуть не пригорела. Как же давно Шенга не ела нормальной человеческой еды! Заль разулыбался, наблюдая, с каким аппетитом девушка наворачивает его варево.
– Повязка не мешает?
Повязка мешала. В первую очередь тем, что Шенга не знала, что под ней. Боль на месте раны была тупая, и позволяла нормально двигаться, разве что - с большей осторожностью, чем обычно. Девушка улыбнулась:
– Мне раньше приходилось носить корсет. Это куда менее удобно.
– Вы из благородных...
– понял Заль.
– Какая теперь разница?
– А как вы попали в обитель?
– Сама пришла. Это, наверное, не просто понять тому, кто не слышал проповедников и вербовщиков, но я попробую объяснить. Обитель охраняет внешние земли от инферно...
– От Ночных дыр.
– Ну. Только живой колдун к тем дырам подойти не может. Поэтому нужны колдуны мертвые. И сильные, такие, которые и у самой границы смогут заставить силы мира себя слушать. Они удерживают темных по ту сторону, поддерживают магический щит, вступают в схватку с... с тем, что оттуда лезет. Их поддерживают некроманты и заклинатели. Но все равно, даже мертвого колдуна можно развоплотить или упокоить. И тогда им нужна срочная замена. Обитель готовит замену, а проповедники ищут во внешних землях людей, которые пошли бы на это. Берут всех, кто выскажет согласие. Тем более что родня ушедшего в обитель получает неплохой откуп.
– Так это из-за денег?
– Нет, конечно. Проповедники, они умеют убеждать и без всякого специального чародейства. Вообще-то, если они увидели в тебе потенциал воина-защитника, да еще с колдовскими способностями, можешь начинать считать себя послушником. Не успеешь оглянуться, как сам всей душой захочешь туда.
Заль поспешил сменить тему:
– А вон и Дэн идет.
Колдун перемахнул через белый гребень стены и вскоре подошел к костру. Вид у него был хмурый.
Не дожидаясь расспросов, пояснил:
– Там, такое чувство, темные боги покуражились... Еще одна древняя дорога. Ехал большой кортеж, и его уничтожили.
– Он коротко взглянул на Шенгу.
– следы на шеях трупов такие же, как у здешнего колдуна.
– Наши?
– Девушка осторожно поднялась.
– Мне надо взглянуть.
– Не стоит. Там много крови и трупов.
Повисла пауза, в конце которой Шенга напомнила:
– Чер Рэкто. Я все-таки дитя Ни, и три года провела в обители. Мне надо на это взглянуть.
– Действительно, что это я, - хмыкнул Дэн, устраиваясь у костра.
– Но не сегодня. Солнце вот-вот сядет. Как рана? Не сильно беспокоит?
– Нет.
– Эй, а нас кто-нибудь покормит?
– донеслось
Дэн царственно посмотрел на пленников, и вдруг зашипел с присвистом: «Спааать!». Над кончиками его пальцев взвихрился нагретый воздух, и те одновременно попадали там, где сидели.
Заль широко зевнул.
– ...и еще. Похоже, наши подозрения близки к истине. Но теперь я даже представить не могу, где искать наследника.
Шенга перевела взгляд с одного на другого, но никто не собирался ей ничего объяснять.
Утром туман неприятно подружился с дождем. Дождь колотил по деревянному навесу, рядом переступали и сонно всхрапывали кони.
Здесь, в импровизированной конюшне, было относительно сухо, а под шерстяным одеялом еще и тепло. Шенга проснулась на снопах прошлогоднего сена. Рядом, сбив в сторону одеяло, спал Дэн. Он хмурился, изредка подрагивали губы. Должно быть, и во сне с кем-то воевал.
Под защитой камней, у границы развалин застыл изваянием Заль: пришла его очередь дежурить. Впрочем, разбойники не желали из-под полога и кончики носов высунуть - их укрытие было куда менее надежным.
В боку робко шевелилась боль. Пока еще не сильная, она предупреждала: будь осторожней! Одно неловкое движенье, и...
Шенга все-таки села, выпустив на волю накопившееся под одеялом тепло. Поежилась - снаружи оказалось холодно и влажно. Надо бы вставать, да собираться в путь... но как же не хочется под дождь...
А узелок с остатками дорожной еды и с чистой рубахой так и остался мокнуть. Хлеба жалко. И последних монеток...
И как дальше идти? Без денег, вообще без всего.
Девушка еще раз взглянула на спящего колдуна. Вздохнула, потянулась поправить чуть не убежавшее в лужу одеяло. А то ведь замерзнет, простудится...
Дэн проснулся мгновенно, резким движением перехватил руку, зло уставился в глаза.
Она объяснила:
– Одеяло. Упало вниз. Я хотела поправить.
Нахмурился, расслабил плечи. Отвернулся, оценивая обстановку.
Сообщил:
– Дождь теперь надолго. Не знаю как тебе, а нам надо спешить.
– Как скажете.
Они уйдут, а она побредет дальше, прятаться от людей. Дышать болотным воздухом, ждать, когда ее догонят и вернут магистрам. Те посетуют, пожалеют. Оставят в послушницах еще на год... а потом, может, еще на год. Да нет... не оставят. Если ее готовили к работе у самых Дыр, то значит, другой Шип, ее предшественник, или уничтожен, или потерял силу. И магистрам теперь пришлось кого-то готовить в замену, а этот кто-то долго не продержится. Что можно узнать и запомнить за считанные дни? Да ничего. Саму Шенгу готовили три года...
Дэн внимательно взглянул на беглянку, но ничего не сказал.
Достал из своей седельной сумки - разбойники не успели их выпотрошить - край черного хлеба да флягу. Отломил кусок и протянул девушке. Она благодарно кивнула. Хлеб был ароматный и очень вкусный.
От неловкого движения заболела рана, Шенга зашипела, обхватив себя руками.
Дэн, который начал было сворачивать одеяло, обернулся на этот ядовитый звук, и велел:
– Ложитесь, я проверю повязку. Но одежку придется снять...