Школа богатырей
Шрифт:
С обеих сторон от князя замерли воины в вороненом доспехе из личной охраны. Лица спрятаны под черными платами, руки лежат на рукоятях кинжалов. У каждого из-за левого плеча торчит короткий лук и оперения стрел.
– Теперь желаю слышать ваше мнение.
Князь обвел собравшихся острым взглядом чуть прищуренных серых глаз.
– Олег.
Калика сидел на другом конце стола и, казалось, был безучастен к рассказу писаря.
– Я не знал, что все это подстроено… – он машинально поправил переметную суму. – В любом случае, Любим тоже не знал. Он спас меня. Проявил
– Мальчишка пренебрег приказом, – каркнуло из темного угла. К столу придвинулся высокий тощий тип. Урядник Фрол, правая рука князя. Желтоватая, как пергамент, кожа туго обтягивает кости. Абсолютно лысая голова, как бледная дыня, лежит на светлом воротнике гармошкой. Остальное одеяние выдержано в мрачных тонах, так любимых урядником. Тонкогубый рот окружен кольцом жиденькой бледной растительности. – В руки врагу могла попасть самая величайшая ценность княжества. Уму непостижимо! Да этого вашего Любима выдрать мало, а он ему медальоны сует!
– Я не нуждаюсь в поучениях человека, не имеющего никакого понятия ни о чести, ни о доблести… – калика вскинул подбородок. – За свои решения я несу ответ только перед первым богатырем Буслаем и князем Александром.
– Этим ты сейчас и занимаешься! – рявкнул урядник. – Отчитываешься перед князем Александром.
– Тихо, Фрол, – князь вскинул руку, и спорщики затихли. – Дай Олегу закончить мысль.
– Я вручил медальон. Других мыслей у меня нет, – пожал плечами калика. Фрол громко фыркнул и злобно оскалился.
– Что скажешь ты? – перевел на него взгляд князь.
– Отрок сам по себе нам не ценен. Ценно то, что сокрыто в нем. Он как кубышка с драгоценностью, – урядник осторожно положил на раскрытую ладонь маленький драгоценный камушек. – Кубышку не спрашивают что да как, ее прячут подальше от недобрых глаз.
Он быстро сжал кулак и убрал его под стол. Князь кивнул. Прищуренные глаза обратились к Листку.
– Что скажет Харитон?
Писарь застыл, что при его подвижности казалось неестественным. Зрачки парня расширились и медленно приняли обычный размер.
– Харитон… – проговорил парень и вдруг на глазах стал оживать до прежнего состояния. – Ах, Харитон. Первый библиотекарь полностью согласен с мнением уважаемого… урядника.
Писарь учтиво склонился в сторону Фрола. Казалось бы, уряднику обрадоваться поддержке, но тощий мужчина отпрянул, будто Листок бросил в него гадюку.
– Харитон считает, что отрок Любим еще пригодится нам для решения очень важных задач. И уверен, что без него эти задачи не могут быть решены.
– Как всегда туман и пыль… – тихо пробормотал Фрол, стараясь, впрочем, чтобы его не услышал Листок.
– Поэтому до поры до времени отрока стоит… – писарь развел руками, – приберечь.
– Ваше Святейшество? – голос князя преисполнился почтением.
Заговорил человек до сего момента сидевший неподвижно. Он был стар, с длинной седой бородой, в простой черной рясе. Старческие руки покоились на т-образном жезле из дерева. Высшее звание в нем выдавали лишь куколь, белый головной убор увенчанный крестом.
– Меня больше волнует безопасность мальчика, – тихо проговорил патриарх Иов. – Его душе угрожают темные силы, лучшего места, чем монастырь для него не отыскать. Я поговорю с настоятелем Варфоломеем, чтобы больше не давал Любиму послушаний вне стен обители.
– А как же медальон тягателя? – напомнил Олег. – Я не могу потребовать его назад.
– Насколько мне известно, – обратил к нему светлые проницательные глаза патриарх, – в тягатели не принимают без согласия родителя, либо опекуна. У отрока Любима опекуном является настоятель Варфоломей, глава приюта при Чудовом монастыре. Коли он не подпишет бумаг…
Патриарх умолк.
– Ясно, – князь хмурился все больше. На какое-то время в палатах воцарилась тишина.
– А что думаешь ты, княже? – осторожно поинтересовался урядник. – То, что отрока надо сокрыть – это бесспорно, но, на мой взгляд, прятать его стоит не в монастыре, а в потайном месте. Поручить это можно нашей личной охране.
Урядник глянул на недвижимые фигуры в темном.
– Удивительно, – сказал вдруг князь и поднялся. – Нас здесь пять взрослых мужей, мы все высказываем свое мнение, спорим о чем-то…
Он остановился и поглядел на собравшихся.
– Но никто не подумал спросить отрока. Чего желает он?
Олег покраснел. Листок хмыкнул и дернул себя за чуб, Фрол оскалился и каркнул из угла:
– Княже! Кто станет интересоваться мнением простого отрока, когда на кону интересы княжества…
– А вот Иваш поинтересовался. И отрок едва нас не покинул, – князь обвел их строгим взглядом. – Какой прок прятать кубышку, коли она сама норовит сбежать? Помогут ли запреты настоятеля Варфоломея, коли сам Любим не пожелает их исполнять? Захочет ли отрок вернуть медальон, если он сызмальства грезит богатырством?
– Негоже ставить свои интересы выше интересов Святой Руси? Коли он в чем-то заблуждается, наш долг объяснить и направить, – тихо проговорил патриарх. – Я уверен, что настоятель Варфоломей справится.
Князь тяжело вздохнул и проговорил.
– Значит решено. Медальон Любима – забрать, отрока вернуть в монастырь до дальнейших распоряжений, настоятелю Варфоломею поговорить с мальцом и подготовить его к осознанию того, что сокрыто в нем. Все согласны?
Он обвел собравшихся вопрошающим взглядом. Листок продолжал "плясать", стоя на месте, Олег отвел глаза и вздохнул, Фрол нервно кусал тонкие губы, патриарх степенно кивнул.
– Вот и славно, – князь приоткрыл дверь. – Корней, давай сюда мальца.
За дверью повисла тишина, потом раздался грузный топот, и в дверь ввалился здоровенный парняга в кафтане стража.
– Мальца?! Якого мальца? – вытаращил он глаза от усердия. – Нету никакого мальца.
– Как нету?! – казалось Фрол выскочит из своего темного одеяния и в одном воротнике побежит к парняге. – Разве тебе, дурья твоя башка, не приказали держать его в тереме?!
– А, того мальца, – Корней сдвинул шапку и почесал макушку. – Ак ушел малец. И ведь как уверенно шагал. Как гутарил. Я думал это приказ князя, не меньше. О, как уверенно.