Школа Добра и Зла. Кристалл времени

Чайнани Соман

– Софи! Софи! Софи! – с новой силой заревела, забесновалась толпа.

Софи дернулась было, но Райен тут же еще сильнее прижал к ее спине кончик меча.

– Впереди у Софи будет целая неделя вечеринок, приемов и приятных походов по магазинам, – продолжил он. – А затем свадьба и коронация новой королевы!

– Королева Софи! Королева Софи! – надрывалась толпа.

Софи выпрямилась, словно вслушиваясь в эти крики, а затем одним неуловимым движением отлепилась от Райена, и он застыл на месте, все еще продолжая, впрочем, крепко удерживать ее своей рукой. Хотя лицо Райена находилось в тени, можно

было рассмотреть, как напряженно он наблюдает за Софи.

Толпа притихла, почувствовав возникшее на сцене напряжение.

– У нашей Софи есть одна просьба. Даже требование, если хотите, – медленно заговорил Райен. – Она постоянно давит на меня, а я все не решаюсь согласиться на него. И знаете почему? Не потому, что я не могу дать ей того, что она хочет, не потому. Просто я полагал, что свадьба должна стать только нашим праздником, однако… Что ж, теперь мне придется привыкать к тому, чтобы действительно вести себя как король, а какое первое правило для короля? Правильно! Если твоя королева хочет чего-то, она должна это получить, – он с холодной улыбкой посмотрел в лицо своей будущей королеве и закончил: – А желание у нее такое. Софи требует, чтобы наша свадебная церемония началась с казни бывшего короля-самозванца.

Софи отпрянула назад, едва не наткнувшись при этом на острие Экскалибура.

– Желание королевы – закон для короля, – притворно закатил глаза Райен. – А это значит, что через неделю… – он вновь открыл глаза и закончил, глядя прямо в лицо Софи, – через неделю Тедрос умрет.

В толпе раздались протестующие крики жителей Камелота, они бросились было вперед, к сцене, желая встать на защиту сына короля Артура, но увязли в толпе зрителей, приехавших на эту церемонию из десятков других королевств, тех самых, которым отказался помочь в свое время Тедрос. Теперь все они, разумеется, были на стороне нового короля.

– Предательница! – крикнул Софи какой-то житель Камелота.

– А Тедрос так доверял тебе! – вторила ему женщина.

– Ведьма! – зазвенел вслед за ними чей-то мальчишеский голос.

Софи смотрела на толпу и молчала, лишившись дара речи.

– Иди, любовь моя, – сладко проговорил Райен, целуя Софи в щеку и тут же ловко переправляя ее в руки своих стражников. – Иди, готовься к нашей свадьбе. Народ надеется увидеть в тебе само совершенство.

Последним, что успела увидеть Эстер, было испуганное лицо Софи, ее расширенные от ужаса глаза, которыми она смотрела на своего будущего мужа, пока одетые в броню пираты уводили ее с балкона внутрь замка.

Пока толпа скандировала имя Софи, а Райен спокойно стоял на сцене, в тюремной камере подземелья стояла полная тишина, которую нарушил донесшийся из конца коридора голос Тедроса.

– Он правду сказал? Софи действительно хочет моей смерти? Правда?

Ему никто не ответил, потому что на плоском экране было видно, как на балконе Голубой башни происходит нечто странное.

Тело Змея начало трансформироваться.

Точнее, не само тело, а его одеяние.

Торчащие в разные стороны черные скимы волшебным образом превратились в элегантный, идеально подогнанный по фигуре Змея золотисто-синий костюм. Он был таким же, как у Райена, только цвета на нем поменялись местами – там, где костюм Райена был синим, костюм Змея стал золотистым, и наоборот.

Как только Змей сменил свое одеяние, Райен напрягся, словно впервые почувствовав присутствие Змея, и оглянулся в сторону юноши в зеленой маске. Ракурс сменился, и теперь все обитатели тюремной камеры отчетливо увидели лицо Райена – загорелое, с волевым, выдвинутым вперед подбородком и похожей на бронзовый шлем шапкой густых блестящих волос. Ярко-зеленые, словно морская волна, глаза Райена мельком взглянули на Змея, который все еще находился вне поля зрения толпы. При этом Райен, казалось, нисколько не удивился тому, что его смертельный враг каким-то волшебным образом оказался жив, да еще одет в костюм, напоминающий его собственный.

Нет, не удивился Райен. Более того, он даже слегка улыбнулся Змею.

Затем новый король повернул голову и вновь обратился к внимательно слушавшей его толпе.

– Теперь я хочу сказать то, что я думаю о Сториане. Согласитесь, ведь это волшебное перо никогда не пыталось помочь вам, простым, обычным людям. А кому всегда помогал Сториан? О ком он постоянно заботился? Правильно, об элите. О тех, кого принимали в Школу Добра и Зла. Но можно ли после этого говорить, что Сториан выражает мнение и отстаивает интересы всех Бескрайних лесов? Нет, конечно. Как может быть голосом всех Лесов Перо, которое отделяет Добро от Зла, богатых от бедных, образованных от простолюдинов? Перо сеет рознь, и именно это делает наши Леса уязвимыми для внешних врагов. Именно это позволяло Змею проникать в наши королевства и разорять их одно за другим. Это по вине Пера едва не погибли все мы. Перо! Вот причина всех наших бед. И если рыба гниет с головы, то наши Леса начинают гнить с этого Пера. Со Сториана.

Толпа одобрительно загудела.

Райен повел взглядом, выхватил им худую, бедно одетую женщину и сказал.

– Вот ты стоишь здесь, Ананья из Неведомого леса. – Женщина была ошеломлена тем, что король, оказывается, знает ее по имени. – Тридцать лет ты трудишься как рабыня на конюшне своей королевы-ведьмы из Неведомого леса. Встаешь до рассвета, чтобы ухаживать за лошадьми, которых ты любишь, растишь и на которых потом твоя госпожа одерживает победы в битвах. Про королеву Сториан расскажет, не сомневайся, но вспомнит ли он при этом о тебе? А ведь как человек ты гораздо интереснее и достойнее тех надутых безмозглых принцесс, которых всегда выбирает Перо.

Ананья покраснела как рак, смущенная тем, что все вокруг с восхищением смотрят на нее.

– Или вот ты, например? – продолжил Райен, указывая на мускулистого мужчину, стоявшего в окружении троих подростков с бритыми головами. – Ты Димитров из Девичьей долины, я знаю. А еще я знаю, что у тебя трое сыновей, и всем им было отказано в приеме в Школу Добра, и теперь они вместе с тобой служат лакеями у молодых принцев из Девичьей долины. Вы все работаете с утра до ночи, до изнеможения, хотя отлично знаете при этом, что принцы, которым вы прислуживаете, ничуть не лучше, а во многом даже хуже вас. И хотя у вас с ними одинаковые права на то, чтобы оставить свой след в истории, разве станет Сториан писать про вас? Нет, конечно. Он ваших принцев описывать станет, а вы так и умрете в безвестности, и никто о вас никогда не узнает. А теперь скажите, разве вы хотите жить в безвестности, а затем умереть с тем, чтобы ваше имя тут же было навсегда забыто? Неужели вы не достойны чего-то большего?

Глаза Димитрова наполнились слезами, а стоявшие рядом с ним сыновья обняли его.

Эстер слышала, как в толпе нарастает восторженный гул, люди пришли в трепет от того, что кто-то, облеченный такой силой и властью, так уважает, так понимает простой народ. Они были потрясены уже тем, что король вообще замечает их, что он обратил на них свое внимание.

– А что, если бы Перо рассказывало истории не о королях и принцессах, а о вас? – спросил Райен. – Что, если бы Перо контролировалось не какой-то таинственной и непонятной магией, но человеком, которому вы доверяете? Что, если бы это Перо находилось и работало у всех на виду, а не где-то в Школе за семью замками? – он наклонился вперед. – Сториану нет дела до вас. Мне до вас есть дело. Сториан не спас вас от Змея. Я вас спас. Сториан не отвечает ни перед кем. Я буду отвечать перед народом. Почему? Да потому, что хочу прославить вас всех своим Пером! Вы согласны?