Школа Добра

Ли Марина

– Нет. Его будут судить и...

– И он выпутается, Юл, он же темный королевский маг, подумай.

И снова пришлось вздыхать.

– Мы это уже обсуждали, Ингрид. Ты просто не знаешь Вельзевула Аззариэлевича, он самый лучший, он никогда... Молчи! Не надо, я помню: мужчинам нельзя верить. Он не мужчина... он ректор! Он черт! Клянусь тебе, его прадедушка, так точно... он не допустит, он... Ингрид, просто верь мне.

– Ладно, – согласилась она неохотно, – но у нас все равно нет краски.

Краски… Краска была нужна, с этим

не поспоришь, потому что проклятый пузырь можно было заметить только в том случае, если ты точно знаешь, где он находится. Почти невидимый, он легко дрожал, словно тяжелый июльский зной. Во время наших ночевок мы забрасывали временную обитель гнилого мага травой и листьями, таким образом обозначая место его нахождения. Однако отправлять посылку в таком виде в Школу Добра было нельзя: никто ведь не знает, сколько она простоит на площади до того, как будет обнаружена.

– И не забудь про его одежду, – напомнила Ингрид.

Я в тысячный раз покраснела, представляя себе, как посмотрит на меня айвэ Лиар, когда я прикажу ему раздеться. А ведь мне придется это сделать, потому что Ингрид сразу сказала, когда я предложила по этому вопросу тянуть жребий:

– Давай лучше сразу его убьем. Потому что я не стану его раздевать.

Я вздохнула и закатила глаза. Тогда. И сейчас тоже.

– Ну, пусть, – в конце концов проворчала я, приняв решение, – к демонам! Где одно желание, там и два. Раз так, то пусть он нам его и покрасит.

Ингрид криво усмехнулась, а я запретила себе все мысли о том, что подумает Динь-Дон, когда узнает о двух моих последних желаниях. Хотя, если он не слишком мелочный, а он именно такой, вроде как, он же не станет придираться к словам, потому что, по сути, желание-то одно: покрасить краской гигантское яйцо и переслать его на площадь в Школу Добра.

Три желания джинна – вещь удивительная, целиком природная, не подвластная никаким законам и не имеющая объяснений. Джинн исполнит полностью немыслимое, целиком невозможное, самое насущное ваше желание, но всегда в своем своеобразном стиле.

Когда я пожелала выбраться из тюрьмы в замке айвэ Лиара, Динь прислал мне жуткого змеевидного дракона. Остается только надеяться, что во время транспортировки в Школу, гнилой маг не пострадает. Впрочем, если и пострадает, мы с Ингрид не очень расстроимся. По крайней мере, Ингрид – точно нет. 

– Иди уже к нему, – рыкнула на меня волчица. – Чего ждать?

Действительно.

Я набрала полную грудь воздуха и всунула голову в пузырь. Айвэ Лиар привычно опалил меня ненавидящим взглядом:

– Если это снова сырая рыба, то…

– Не рыба.

– Интересно. Разнообразие в меню? Не могу поверить своему счастью…

– Это не то… Я хотела… Э-э-э… Мне нужна ваша одежда… – наконец смогла выдавить из себя я, силой воли пытаясь не пустить покраснение кожи дальше шеи и ушей. У темного мага брови взлетели вверх, а правое веко задрожало в нервном тике. Он нервно потер глаз тыльной стороной руки и недоверчиво произнес:

– Даже затрудняюсь подобрать слова, чтобы выразить всю степень моего смятения. Понимаю, что ты не обязана отвечать. Однако прости за любопытство: а зачем?

– За надом… – я нахмурилась, а айвэ, не отрывая глаз от моего лица, демонстративно медленно опустил руки к пуговице на поясе брюк.

– Ну, если за надом… – он криво ухмыльнулся, – то конечно, я не в праве отказать прекрасной даме.

И черт! Я все-таки покраснела, когда, отводя глаза, вручала айвэ украденную вместе с платьем для Ингрид розовую шелковую шаль.

– Это такое тонкое издевательство? – процедил он, прикрывая все самое главное.

– Не знаю, не знаю, – самым серьезным голосом, на который только была способна, произнесла я. – Вам этот цвет очень к лицу. М-м-м-м… Так интересно ткань заиграла в сочетании с волосатыми ногами…

Ну и удрала от греха подальше, схватив снятую мужскую одежду, пока маг в меня моей шалью не решил запустить.

Ингрид встретила мою смущенную физиономию хищным оскалом, я же швырнула ком несвежего белья ей под ноги и, подняв вверх правую руку, призвала к молчанию, вздохнула тяжело и произнесла:

– Если ты еще раз предложишь его убить, я... я тебя покусаю, клянусь!

Ингрид весело рассмеялась, показав мне очаровательную ямочку на левой щеке. Как все-таки грустно, что она так редко улыбается. А я еще сокрушалась, что мне детство в почти восемнадцать лет убили.

– Не смейся, – я не смогла сдержать ответной улыбки. – Переодевайся давай. А я пока долги взимать буду.

Я вытащила из кармана пуговицу. Не ту, которая ко мне из сна выкатилась, другую. Ту, которую я, к своему стыду, еще с памятной ночи празднования Разделения миров повсюду с собой ношу. Задумчиво обвела пальцем изображенный на ней перечеркнутый посередине ромб, размахнулась широко, запуская снаряд в небо и тихонько прошептала:

– Динь...

Больше ничего и не надо было делать. Увидев моего золотого посланника, друг все поймет. И без слов и уточнений сделает все, как надо... Ну, то есть, так, как надо ему, как ему его природная магия позволит. Природная магия джиннов. Загадка...

Загадка, на решение которой у синекожего ушло минут двадцать. А потом ко мне сначала вернулась моя пуговица, а потом на пузырь с неба со страшным грохотом пролился дождь из розовой краски. Я даже почти обрадовалась, что в этот раз Динь, кажется, сделает все, как надо, а потом в воздухе появилась большая кисточка и начала выводить ядовито-зеленую надпись по свежепокрашенному яйцу. Ингрид пискнула что-то маловразумительное и зажала рот руками, а я зашипела от злости на Диня, на айвэ, на волчицу, на жизнь... Ну, и на себя больше всего, конечно. Потому что надпись гласила: "В подарок дорогой маме от ЕДИНСТВЕННОЙ невестки. Открыть в присутствии его величества Илиодора Сияющего Третьего".