Школа добродетели
Шрифт:
— Лесовики приводят сюда овец.
— Зачем Мэй пригласила меня в Сигард?
— Она считала, что это ее долг, после того как получила письмо Томаса Маккаскервиля.
— Письмо Томаса Маккаскервиля?
— Да. А ты разве не знал? Он рассказал ей, что с тобой случилось, сообщил, что у тебя депрессия и тебе необходимы перемены. Он предложил нам пригласить тебя, вот мы и пригласили.
— Ты хочешь сказать, это была не ваша идея?
— Нет. А ты решил, мы вдруг поняли, что не можем без тебя обойтись?
—
Выходит, это все устроил Томас. Может быть, он понял, что Эдвард сбежит, и хотел точно знать куда. А Эдварду тогда, да и теперь, было необходимо найти место, где ему будут рады.
— Не понимаю, что они меняют, — сказала Беттина. — Мы ведь могли отказаться. Но мы тебя пригласили. Мы были рады твоему приезду.
— Были?
— Эдвард, почему ты считаешь меня врагом?
— Я так не считаю. Хотя нет, считаю.
Он боялся ее. Но что она могла сделать ему теперь, когда Джесс умер?
Беттина не стала больше ни о чем спрашивать, как не стала оспаривать, что она его враг. Она вздохнула и отвернулась.
Что ж, по крайней мере, Джессу он был нужен. Этого у него не отнять.
— Джесс хотел меня видеть, очень хотел. Он мне сам сказал.
— Он мог сказать что угодно. Ты, видимо, не понял, насколько Джесс был не в себе. Он даже не знал, кто ты такой. Все время спрашивал: «Кто этот мальчик?» Мы ему говорили, но он опять забывал.
— Нет, — ответил Эдвард. — Он прекрасно знал, кто я такой. Он говорил, что писал мне. Я не получил от него ни одного письма. Думаю, кто-то их уничтожил.
— Джесс просто бредил. Не мог он ничего писать. Он рисовал, но не писал. Единственное, что произвело на него впечатление, — это твое появление с какой-то девицей. Его это расстроило. Он позавидовал.
— Откуда тебе это известно?
— Он сам нам рассказал, откуда же еще. Он нам все говорил. Кстати, а что там была за девица?
— Сестра Марка Уилсдена.
Беттину это не заинтересовало.
— А зачем ты сейчас приехал?
— Увидеть тебя. И узнать о Джессе.
— Что узнать?
— О его смерти. Я не понимаю. Что это было, самоубийство?
— А как ты думаешь?
Беттина забралась на постамент и встала, держась одной рукой за колонну.
— Или убийство?
— Ты хочешь сказать, мы его убили? Эдвард, а почему не ты?!
Эдвард, который тоже начал подниматься с земли, замер на одном колене. Легкий ветерок надувал юбку Беттины, перебирал ее волосы. Солнце садилось за деревья, и воздух становился холоднее. Может быть, спрашивал себя Эдвард, Беттина видела, как он нашел утонувшего Джесса и прошел мимо? Если только так все и было.
— Почему я?
— Ты изменил ситуацию, как опасный пришелец. Долгое время здесь ничего не менялось, и казалось, ничто не может поколебать существующее положение вещей. Но когда появился ты, произошло много нового. Может быть, ты не виноват… не более, чем в том случае, когда твой друг выпал из окна. Некоторые люди приносят несчастья.
— Это чепуха, — ответил Эдвард. — Вы хотели его смерти. А я нет.
— Все не так просто. Да, нам было невыносимо видеть, как он дряхлеет на глазах…
— Я вспомнил — Мэй говорила, что она написала мне, так как считала, что я смогу что-то изменить!
— Ты ее теперь называешь просто Мэй, да? Он испортил нам жизнь своим маразмом, и это продолжалось долго. Мы с ужасом смотрели, как он стареет, мы его жалели.
— Может быть, из жалости вы его и убили.
Беттина посмотрела сверху вниз на стоявшего рядом с ней Эдварда.
— В одном ты можешь быть абсолютно уверен. Что бы ни случилось, Джесс хотел, чтобы именно так оно и вышло.
— Ты, похоже, подыскиваешь оправдание.
Но Эдварду и самому хотелось думать так, как сказала Беттина.
— Ты растревожил его, — продолжала Беттина. — Ты сказал, что возьмешь его в Лондон. Он должен был умереть здесь.
— Ты уверена, что вы не помогли ему в этом?
— Как — оставив дверь открытой? Он не мог умереть обычной смертью. Что-то пришло за ним.
— Не понимаю.
— Может быть, и без твоего участия не обошлось. Или твоего брата. Он был знамением, знаком.
— Джесс назвал его мертвецом, трупом.
— Это было столкновение сил.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Стюарт что-то сделал с Джессом?
— Нет-нет, все происходило в мозгу Джесса — предчувствие, чуждая магия. Твой брат был чем-то внешним, бессознательным проявлением. Симптом, а не причина. Случайное совпадение: кажется, будто что-то изгоняет богов, живущих внутри человека, в то время как эти боги уходят сами.
— А полтергейсты все еще здесь?
— Они исчезли. Это были полтергейсты Джесса. Они никак не связаны со мной или Илоной.
— Ты думаешь, что Джесс получил… знак… что ему пора уйти? Это было самоубийством?
— Ты все упрощаешь!
— Может быть, Мэй для того и пригласила Стюарта? Я недостаточно изменил ход вещей, и она позвала его.
— Слишком много всего случилось, — сказала Беттина. — Я думаю, одно вытекало из другого.
Он стоял теперь рядом с ней, смотрел на ее загорелое лицо и шею и испытывал желание ухватиться за ее юбку. Раньше он побаивался Беттины, а теперь страх перешел в нервное возбуждение. Эдвард понимал, что должен использовать этот едва ли не последний шанс, чтобы заставить ее говорить. Несмотря на всю свою неловкость, один горький вопрос, ключевой вопрос он должен был задать и получить ответ. Ответ, которого сам Эдвард найти не мог. Но вместо этого он спросил: