Школа министров
Шрифт:
– Стоит! — упорствовал Алтунин. — В Восточной Сибири преобладает вывоз продукции машиностроения. Прежде всего в европейскую часть Союза. Надо все изменить. Пусть снабжают свою лесную промышленность. Зеленый океан!..
– Почти убежден: ничего у вас не получится.
– А я убежден в обратном. Там же уникальные лесные, минерально-сырьевые и гидроресурсы.
– Ну и что?
– Нужно установить более рациональную структуру машиностроения. На Востоке будут развиваться и уже развиваются отрасли, использующие эти богатства, а без наших машин
– Мне кажется, вы слишком забегаете вперед. Боюсь, как бы мы не разучились понимать друг друга. Очень уж прыть проявляете. Даже страшно за вас.
– Я плетусь в хвосте, Геннадий Александрович. Мы подсчитали: при развитии в Восточной Сибири химического, горношахтного, лесотранспортного и других видов машиностроения можно в два раза снизить транспортные расходы. Получим крупный народнохозяйственный эффект.
– Слыхал, слыхал. Вы этим народнохозяйственным эффектом и подминаете всех. А его еще нужно организовать, народнохозяйственный эффект. Почему, казалось бы, разумные люди не понимают такой простой вещи?
– А может быть, они понимают? Потому и поддерживают. Поздно «переигрывать», Геннадий Александрович: приказ-то подписан. И Скатерщикову тоже пора заниматься реконструкцией.
Да, приказ подписан министром: сформировать производственное объединение «Тайга» и реконструировать уже имеющееся объединение «Самородок», переведя его на выпуск продукции в «северном» исполнении.
Помощник Лядова Замков проговорился.
– Вам верят в долг, Сергей Павлович. Так сказать, эксперимент. Если не выгорит - плохи ваши дела: долго потом не всплывете. Колоссальные же затраты! Миллионы и миллионы.
Сергеем овладело беспокойство. Не за себя - за свою идею. Значит, всего-навсего эксперимент? И все это, конечно, узнают, почувствуют. Тот же Скатерщиков. Экспериментировать Петенька не очень любит. Было время - экспериментировал, а теперь охладел, ищет устойчивости, прочности. За эксперименты нынче расплачиваются рублем. А у Петра налаженное производство. Пусть экспериментирует Алтунин, пусть он и отдувается. Цену эксперименту узнают потом: когда на складах скопятся тысячи непроданных, никому не нужных машин. Странный закон: иногда новые механизмы, даже если они совершеннее старых, работают хуже старых, и их боятся покупать. Чем примитивнее устройство, тем оно надежнее. Потому, наверное, и вошел в наши дни водопровод, сработанный еще рабами Рима...
– Вы твердо решили не брать Петра Федоровича себе в заместители? — спросил Лядов.
– Твердо. Ему нужно переводить «Самородок» на новую технологию, заниматься реконструкцией. Поручить это другому рискованно.
– Странная мотивировка. Когда вас переводили в Москву, там тоже осуществлялась реконструкция. И прекрасно обошлись без вас. Ничего страшного не произошло.
– Ту реконструкцию почти полностью провел я. На долю Скатерщикова выпало совсем немногое - завершить ее.
Лядов зажал подбородок в ладонь.
– Не понимаю вашего упрямства, Сергей Павлович. Может быть, между вами и Петром Федоровичем пробежала черная кошка? Ведь вы когда-то были друзьями. Ну, пусть близкими товарищами. Зачем же теперь пренебрегать законом товарищества?
– В черных кошек не верю. Были друзьями и остались. Но в заместители Скатерщикова брать отказываюсь.
Лядов сузил глаза, они мерцали голубыми точечками.
– А если все-таки мы проведем его приказом?
– Без моего согласия?
– Почему вы решили, будто обязательно нужно ваше согласие?
В самом деле, почему? Сергей невольно задумался. Вроде бы каждый руководитель подбирает себе штат сотрудников. Но на самом деле ему подбирают этот штат. В том числе и заместителей.
В том деловом мире, в котором Алтунин трудился изо дня в день, вкладывали особый смысл в понятие - «окружающая среда». Для руководителя любого ранга «окружающая среда» - это его рабочий аппарат, вышестоящие, подчиненные и побочные органы управления. Чем компетентнее «окружающая среда», тем легче управлять. Если бы Алтунину поручили подбор руководящих работников для подотрасли в целом, он, конечно же, из всех деловых качеств каждого отдавал бы предпочтение компетентности. Производством должны управлять компетентные люди.
Любой начальник старается сам создать себе «среду». Но тут существует своеобразное «табу». При подборе руководящих кадров тот же Алтунин обладает в общем-то правом совещательного голоса. Он не может самолично поставить во главе того или иного завода, а тем более производственного объединения нужного ему человека. Он может лишь бороться за него. Бороться на любых уровнях. Когда Лядов просит высказать соображения по кадрам, это еще не значит, что рекомендации Алтунина будут приняты: просто начальство желает знать его мнение.
Есть так называемые психологические аспекты расстановки кадров. Одни из них предопределяют стабильность рабочей силы, другие порождают ее текучесть. Когда речь идет о кадрах руководящих, текучесть не угрожает и психологические аспекты несколько видоизменяются.
Лядов, конечно, вправе отвергнуть соображения Алтунина. Но его власть тоже не безгранична. Если он попытается назначить Скатерщикова заместителем начальника всесоюзного промобъединения, министр спросит:
– А что думает по этому поводу Алтунин? Кажется, у него были возражения.
Вот потому Лядову и хотелось, чтоб Алтунин «сам снял» свои возражения. Испытанная игра, в которой вещи не называются своими именами. Так нужно для корректности. Впрочем, не только для корректности...
Зачем Геннадию Александровичу Скатерщиков? Для уплотнения «окружающей среды»? С уходом Ступакова возле Геннадия Александровича остался один Алтунин из того милого его сердцу таежного мира. Но Алтунин не всегда управляем - иногда ему попадает шлея под хвост. А Петр Федорович «управляем»! И с Алтуниным легче будет справляться, когда двое противостоят одному.