Школа на горке
Шрифт:
Перед глазами ребят проходит история его жизни. Давняя школа. Любовь. Разлука. Горе. Смелость и победа. Девочка Лиля, тоненькая и слабая, ушла в связистки и не вернулась. А Юра, такой же, как сегодняшние десятиклассники, воевал. Коммунальная квартира в маленьком дворе, пионерский лагерь, казаки-разбойники — довоенное детство. И сразу — фронт. История одного человека всегда связана с историей его страны.
Это очень серьезный и очень важный разговор. Это чувствует каждый. И Борис, сидя рядом с Муравьевым, тоже слушает очень внимательно. Может быть, ему не все пока
* * *
Муравьев и Борис вышли из школы и остановились.
Солнце грело почти по-летнему. Над яркими, блестевшими крышами резко носились ласточки. Острые крылья со свистом резали воздух. Под кирпичной стеной зацвели желтые яркие пятнышки мать-и-мачехи.
— Слушай, Борис, а кто же все-таки тогда говорил под окном? Помнишь?
— Не знаю. Я тоже про это думаю, но не знаю.
— А я на одного человека думаю. Только не уверен. Деда спрашивал, он не говорит, только смеется.
— Вон Варвара Герасимовна идет. Здрасте, Варвара Герасимовна!
— Добрый день. Что, на солнышке пригрелись?
Они сидят, привалившись спинами к теплой стене. Учительница остановилась рядом, щурится на синее небо, на птиц, на самолетик высоко в небе.
— Варвара Герасимовна, — говорит Муравьев. — Помните, Борис еще осенью слышал, как под окном человек сказал: «Главное — чтобы никто не узнал о глобусе. Но я верю, ты умеешь хранить тайну». Кто это говорил, как вы думаете?
— Ах, эта фраза. — Учительница перестает смотреть вверх и смотрит на них весело и молодо, хотя от морщинок на ее лице не осталось свободного сантиметра. — Вам хочется знать, кто ее сказал?
— Конечно, хочется. А вы знаете? Варвара Герасимовна, я догадываюсь, только не уверен. Потому что голос был сиплый, Борис говорит. А у вас не сиплый.
— Каждый человек может простудиться, особенно дождливой осенью. Надо беречь горло, мои дорогие.
— Значит, все-таки это были вы! Варвара Герасимовна! — Муравьев подпрыгивает на месте, он уже не сидит у стены, а стоит рядом с Борисом перед учительницей. — Значит, это вы сказали?!
Борис спрашивает:
— А зачем вы так сказали? А я вас видел тогда из окна, только на вас не подумал.
— Это сказала я. Почему? Ну, потому, что тогда, в те дни, это была тайна. От всех вас тайна. Мой ученик Юра Муравьев, твой дедушка, пришел в тот день ко мне и все рассказал. И письма показал и планшет.
— Значит, вы, Варвара Герасимовна, с самого начала все знали?..
— Кто все знал? — подбегает Катаюмова. За ней подходят Валерка и Костя. — Кто все знал? Про что? —Катаюмова боится пропустить самое интересное.
— Никто ничего не знал, — говорит Варвара Герасимовна, — в жизни так много неразгаданного.
Муравьев говорит Катаюмовой:
— Если все рассказывать, надо долго рассказывать. А так нечего и рассказывать.
— Ну тебя! — Катаюмова машет рукой.
Учительница кивнула им и ушла не спеша по солнечной стороне улицы.
Борис постоял немного, посмотрел по сторонам, потом — на свои ноги, обутые в кеды, и вдруг быстро полез на кирпичную стену. Ему так давно хотелось узнать, сумеет ли он добраться до верха, с самого первого сентября.
Вот он уперся ногой в маленький выступ, вот уцепился руками за ямку, выбитую в кирпиче, подтянулся — и вот он на самом верху. Сумел!
Как хорошо смотреть отсюда на зеленую горку. Она заросла весенней травой. Там, внизу, стоят Костя и Валерка, Катаюмова и Муравьев. Муравьев смотрит вверх и улыбается Борису. Борис понимает, что Муравьев рад, что он, Борис, сумел вскарабкаться на эту стену. Не так важно было оказаться на стене — посмотрел немного вниз, а больше там и делать нечего, — но было очень важно другое: суметь взобраться. Суметь не побояться, преодолеть. Осенью Борису ни за что бы сюда не залезть. А теперь пожалуйста, стоит на самом верху и глядит оттуда на дома, на машины, на синее небо, на школу, которая блестит всеми окнами.
— Борис! Это еще что такое? Ну-ка, немедленно слезай!
Директор школы Регина Геннадьевна вышла и смотрит на Бориса очень сердито.
— Еще новости! На ровные стены лазить! Слезай, я тебе говорю!
— Сейчас, сейчас, Регина Геннадьевна!
Борис вспомнил, как давно, еще в самом начале учебного года, Галина Николаевна сказала: «Кто ведет себя, как положено, тому не приходится иметь дело с директором».
Наверное, это не так просто — не иметь дела с директором. Борис сейчас слезет со стены. А пока он стоит там и смотрит. Внизу идут люди, едут машины, троллейбусы. А вот где-то далеко, в солнечной дымке, идет девочка и держит, обхватив рукой, туго набитый портфель.
Она не видит, как высоко забрался Борис, и это очень жалко.
Конец
До свидания, читатель.
Вот и все. Ты прочитал повесть, мы с тобой прощаемся. Но мы долго были вместе, о многом поговорили — о пятикласснике Муравьеве, его верном друге Борисе, о Катаюмовой, Анюте, о тех, чье детство давным-давно кончилось, но осталась память о нем и о суровом времени, о войне, героизме, верности.
Да, мы долго были вместе, и расставаться жалко. А впрочем, зачем же расставаться, если не хочется? Есть на свете такая прекрасная вещь — письма. Ты можешь в любую минуту сесть и написать письмо. О чем захочешь, о том и напишешь. Кто из героев повести тебе понравился больше, а кто меньше. Какие истории о своей школе ты знаешь. Есть ли в твоей школе музей, что в нем хранится, о чем рассказывают экспонаты этого музея. Об этом, а можно о чем-нибудь другом, о чем захочется. Ты напишешь, и я тебе отвечу. Так мы опять встретимся.