Школа над морем (илл. В Цельмера)
Шрифт:
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Шпион на Медвежьей горе
Трудовые дни для маленького Ивасика начинались очень рано. И это правда были трудовые дни, полные хлопот, тревоги, радости и волнений.
Мальчик просыпался от ласкового прикосновения теплого солнечного луча. Он жмурил глаза и сладко потягивался всем своим маленьким тельцем. И каждый раз его поражало одно и то же: это загадочное, непрерывное движение в комнате. Ничто не стояло на месте: золотые пылинки, пронизанные солнцем, танцевали и кружились столбом возле кровати,
Теперь можно прямо к морю! Но тропинку пересекала целая орда муравьев. Муравьи рыжие, как красная глина; они передвигались бесконечными полками и несли беленькие личинки. Ивась надолго задерживался возле муравьев. Он преграждал им путь тонкими прутиками, камешками, но ничто не могло остановить их продвижения. Он отнимал у них личинки и, осторожно разодрав нежную, как паутина, кожицу, рассматривал, затаив дыхание, что там в середине. В каждой личинке лежал, поджав лапки, влажный белый муравей…
Потом мальчику встречался по дороге совсем-совсем особенный, невиданный жук с длинными усищами. Потом Ивась находил круглое осиное гнездо, приклеенное к скале, затем долго ловил и искал в траве изумрудную ящерицу… И, когда наконец он добирался к морю, бывало уже заполдень…
Море — это такая неисчерпаемая сокровищница, что тут бледнеют все описания. Достаточно вспомнить о головастых мальках бычков, фантастических медузах, маленьких раках и, главное, о крабах… И все это можно поймать своими собственными руками, все это можно принести домой и посадить в банки! Неудивительно, что юный охотник частенько забывал об обеде и дед Савелий отправлялся его искать.
А после обеда — снова на берег! На море появились белые барашки, белые, как первый снежок.
Солнце припекает горячо, на горизонте виднеется пароход, рыбацкие парусные лодки словно застыли в синей дали.
Незаметно наступает вечер. Величественное, кровавое солнце опускается за море, озаряя небо огненными факелами. Вот оно совсем исчезло, нырнуло в бездну, а восток еще пылает изменчивым, трепетным отсветом зарева.
Нагруженный богатой добычей, бесконечно усталый, Ивась влезает на огромный камень. Гладкий, отполированный морскими волнами камень теплый, как ладонь человека. Мальчик сидит и задумчиво смотрит, как тонет в море последний зеленоватый луч. Мальчик сидит долго, забыв и крабов и медуз, а камень постепенно охлаждается, отдавая свое тепло ночи, морскому ветру, шуму прибоя…
И здесь, на камне, его снова находил дед Савелий.
Утром мать собирается плыть на лодке в море.
— Мама, поймай мне морского конька!
Ивась гладит потрескавшуюся, грубую
Марина поспешно целует сына:
— Поймаю.
— А ты не забудешь, мама?
— Ну как же можно забыть?
Морской конек, это фантастическое создание, действительно напоминающее конскую голову, давно уже не дает покоя мальчику. Ему так хочется иметь такого конька в своем самодельном аквариуме!
Отчаливает лодка, за ней другая, третья… Белоснежные паруса распластываются, как лебединые крылья, все дальше и дальше уплывают лодки, они едва виднеются, а Ивась все стоит на берегу, и ему кажется, что он все еще видит красный платок матери в голубой дали.
Море и небо… Caшкo отчаливает и, не поднимая паруса, не спеша гребет веслами. Дует свежий, теплый ветер, но море спокойно: Синий простор, солнце и тишина. Только тихо плещется у берега ленивая волна. Едва-едва покачивается челн. На белом борту ярко краснеют буквы: «Отличник». Как хорошо лечь на спину и беззаботно глядеть на небо! Челн качается, словно колыбель. Тишина, голубизна неба, солнце, ветерок, пропитанный солью… Дышит море…
— Мальчик! Эй, мальчик!
Сашко Чайка вздрагивает от неожиданности. Он видит на берегу незнакомого человека. Он бос, одна нога у него перевязана, кожаная сумка надета через плечо.
— Мальчик, греби сюда! Есть дело!
Какое может быть «дело» у этого человека? Что он такой? Что ему нужно от Сашка?
Чайка нерешительно берется за весла. Гребет. Челн ткнулся носом в песок.
— Послушай, мальчик, здесь у вас есть дачники?
— Есть, — отвечает Сашко. — У Захара Мьякоты, у дядьки Сильвестра…
— У бабки Горпины, у тетки Мотри… Хи-хи-хи…
— Таких у нас в Слободке нет.
— Знаю. Я пошутил. Я люблю шутить… — Незнакомец огляделся по сторонам.
— Помню, как сказал мне однажды Буденный (я у него в армии служил): «И когда ты, Петр, перестанешь шутить?» Ну, это я так вспомнил. А ты что, гуляешь? Может, ты пионер?
— Пионер.
— У меня, сынок тоже пионер. Владимиром зовут. В честь Владимира Ильича Ленина. А тебя как зовут?
— Сашко.
— Хорошее имя. Был такой полководец — Александр Македонский Не учил истории? Имя боевое… А челн у тебя исправный, хороший?
— Хороший.
— А ты, значит, капитан… Хи-хи-хи… Часы у тебя есть?
Незнакомец снова огляделся по сторонам. Вокруг — никого не видно.
— Нет? Какой же ты капитан, если у тебя нет часов?
— Да так.
— А хорошо здесь! Я сюда на дачу приехал Дачник. Только вот несчастье какое — нога заболела. Ходил в больницу, доктор говорит, что надо в город ехать. Хе-хе… Хорошо ему говорить. А как же я туда дойду с больной ногой? Не подвезешь ли ты меня в челне? Я отблагодарю. Я могу тебе даже…
Незнакомец порылся в кармане, и на солнце сверкнули серебряные часы.
— Могу их подарить тебе. Хи-хи-хи! Конечно, если бы часы были очень дорогие то я бы тебе их не отдал. Но все же часы хорошие… Идут, хе-хе… Подвезешь, Сашко?
Было что-то неприятно вкрадчивое в его словах, в движениях. И Сашку почему-то вспомнился Кажан. Вспомнился разговор о его аресте. Вспомнились рассказы брата Лаврентия про нарушителей границы. «Чего он все оглядывается? подумал Сашко. — Как будто боится…»