Школа наемников
Шрифт:
Любой деревенский мальчишка мечтал попасть в офицеры или хотя бы в наемники, но не каждому улыбалось такое счастье: считалось, что в офицеры брали смышленых и здоровых, в наемники — просто здоровых. Однако повышенная радиация и плохое питание делали свое дело: у каждого что-нибудь да болело. Артур вспомнил, что одному из деревенских мальчишек повезло, причем незаслуженно. Мать у него была алкоголичка, а сам он — размазня и к тому же псих. Однако не побрезговали, забрали в офицеры. Всей толпой тогда ему завидовали. Артур тоже сбежать в Омегу хотел, да мать узнала и не пустила.
Горизонт окрасился в розовый, появился алый край солнца. Скоро снова станет жарко.
Чем ближе подъезжали к горам, тем выше вздымались холмы. У Артура устали ноги и руки: грузовик трясло, приходилось балансировать, цепляться за решетку окна, чтобы удержаться. Но Артур продолжал смотреть: он никогда здесь не был, не представлял даже, что увидит эти земли и эти пейзажи, так отличающиеся от его родины. Дорога петляла, грузовик то кряхтя взбирался вверх, то скатывался со свистом. Артур сглотнул кислую слюну. Вспомнился бородатый Остряк: будь он здесь, точно заблевал бы салон.
В горах оказались ближе к вечеру, когда все измучились от жары и тряски. В грузовике уже давно молчали, сидели насколько возможно дальше друг от друга и даже наружу больше не выглядывали: узкая дорога жалась к скале, а внизу разверзалась пропасть. Омеговцы за день сделали два привала — утром и в самый зной; пленников покормили, дали умыться, но уже после обеда на Артура навалилось тупое безразличие. Сколько можно ждать, сколько можно ехать? Теперь понятно, почему никто не связывался с омеговцами: к Замку не подберешься...
Когда начало смеркаться, грузовик остановился. Что там, впереди, видно не было.
— Приехали! — крикнули из кабины, открылся люк, и на этот раз несколько пар наручников полетели в Артура.
Одни он успел перехватить, остальные ударили в больной бок. Защелкнув браслеты на запястьях, Артур поднял руки и направился к дверям на негнущихся ногах.
На улице он оторопел: впереди — будто из скалы выросшая высоченная стена из бежевого камня с бурыми прожилками, а въезд... Таких огромных ворот, черных, с золотой подковой и кроваво-красной надписью «Омега», Артур не видел никогда. Справа и слева от них стояли бронированные грузовики, такие же, как тот, на котором привезли пленных, и выглядели детскими игрушками.
Вскоре подтянулись четверо конвойных в черной форме, на пленных они смотрели равнодушно.
— Выстроиться колонной по одному, — приказал сержант, поводя стволом автомата. — Считаю до трех. И раз, и два...
He сговариваясь, пленные построились, Артур встал во главе колонны, он чувствовал себя рабом, выставленным на продажу, ничтожным и не заслуживающим лучшей доли. Один омеговец вел пленных, второй замыкал, двое других шагали по бокам, держа людей под прицелом.
Вопреки ожиданиям, створки ворот не распахнулись полностью, они состояли из множества больших и малых дверей. Впереди идущий омеговец покрутил круглую штуковину, похожую на руль, и открылся круглый люк в человеческий рост. Артур
Позади завозились, донесся вскрик, последовала автоматная очередь, Артур обернулся и получил прикладом по ребрам, в глазах потемнело, но он выдержал, не согнулся.
— Убрать падаль, — распорядился сержант.
Артур все-таки посмотрел назад и не досчитался мальчишки-кетчера с расквашенным носом. Парень выбрал свободу и умер свободным.
Оказавшись на территории Омеги, Артур огляделся. Он рассчитывал увидеть огромный замок, черный и угрюмый, лепящийся прямо к скале, но никаким замком тут не пахло: длинные аккуратные здания из дикого камня, в основном одноэтажные, ровные дорожки, мощенные гравием. Непривычно чисто, такое впечатление, что попал в другой мир: ни грязи тебе, ни хлама. Наверное, те, кто называл это место «замком», не бывали внутри.
Навстречу попадались омеговцы — в основном или в летах, или совсем щенки. Мальчишки шептались, косились с интересом, старшие вообще не реагировали.
Миновали длинную казарму, свернули к вытоптанной площадке с лестницами из тонких труб, лабиринтами из покрышек, странными сооружениями в виде буквы П. Площадка упиралась в опорную стену, возле которой сеткой-рабицей обнесли внушительный кусок земли, а сбоку притулилась неказистого вида казарма. Из помещения вышли двое безоружных солдат.
— Построиться! — скомандовал сержант. — Слушать меня! Ты, — указал он на Ломако, — шаг вперед.
Втянув голову в плечи, киевлянин подчинился. Омеговец расстегнул на нем наручники, повесил их себе на пояс.
— Упал, отжался, сколько можешь!
Ломако с недоумением обернулся. В единственном глазу блестели слезы.
— Выполнять!
— Я нэ разумию, — пролепетал он.
Омеговец сделал ему подсечку — Ломако упал на выставленные вперед руки.
— Локти сгибай. Пошел!
Работал Ломако, как насос. Похоже, он вообще не знал усталости. По красному лицу градом катился пот, он пыхтел и отдувался, но темпа не сбавлял.
— Отставить. Хорошо. Видишь площадку? Чего молчишь, судьба твоя решается!
— Вижу.
— Дорожку вокруг нее видишь?
— Ага.
— Беги по ней как можно быстрее. Пошел!
Прихрамывая, Ломако потрусил к дорожке. Он выжимал из грузного тела все, что мог, но все равно еле тащился, подволакивая ноги, и хватался за поясницу. Артур мысленно подгонял его, желал удачи, ведь если он справится, ему предложат контракт!
— Отставить! Ко мне подошел! Шевелись! Рядом стать, вот так.
Омеговец жестом подозвал конвойных, протянул Ломако наручники, он их тотчас защелкнул на своих запястьях.
— Увести. «Мясо».
Омеговцы повели ссутулившегося киевлянина в казарму. Вскоре они вернулись. Командир указал стволом автомата на Шкета и молодого кетчера, который едва держался на ногах:
— Ты и ты — шаг вперед. «Мясо».
Шкет вытянул шею и завертел головой, приговаривая:
— Какое мясо? Вы что? Я сильный, несмотря на то что легкий! Дайте мне шанс! Я умею и бегать, и это... руки сгибать много-много раз! Во мне и есть-то нечего... ребята...