Школа наемников

Глумов Виктор

Леке хотел возразить: Вита осталась одна, а на По­лигоне опасно. Подумает, что никто не вернется, вый­дет ночью, и волки ее съедят. «Женщины, — вспомнил он слова Кира, — они как дети беспомощные». Но ос­паривать решение старосты бессмысленно. Да и разве можно рисковать удачей ради женщины?.. Или можно и нужно?

Он дал слово офицера, что вернется, и не сдержал его. Конечно, его вины в этом нет, но все же сердце Лекса было не на месте.

Глава 13

КИР

П

оначалу задание казалось Киру простым: подума­ешь, с дикими договориться и высоту занять! В от­личие от сосунков-чистоплюев,

он частенько бывал в самоволке. Заметил, что ночью грузовик отправляется к диким за продуктами, а на рассвете возвращается, и, когда машина отъезжала, прятался в кузове за ящика­ми, а в ближайшей деревне выпрыгивал. Это было слав­ное местечко: богатое, с двумя борделями, которые дер­жал хромой ветеран Шнырь. Роста Шнырь был невы­сокого, но пронырливый, словно крыса. А какие у него шлюхи! Загляденье. На любой вкус. И худышки, и пы­шечки, и зрелые, и совсем девочки. Однажды Кир спер у зазевавшегося наемника пистолет. Хороший, автома­тический. Что будет солдату за потерю имущества Ци­тадели, Кир, конечно, не задумывался — рядовой сам виноват, нечего было клювом щелкать. Оружие удалось сменять у Шныря на шесть ночей в «заведении». Кир попробовал трех потаскушек и остановился на злато­власой Марьяне.

Потом он воровал в Цитадели по мелочи — то патро­ны сопрет, то нож боевой, и Марьяна была с ним впол­цены, в свободное от работы время. Эх, сладкие были ночки! А как здорово сидеть с дикими у костра, прихле­бывать кактусовку и петь песни! А сколько они знают всего! То, чему учат в Цитадели, — теория. Практика — она совсем другая.

Какая-то крыса доложила о похождениях Кира, он- то, рубаха-парень, с сокурсниками откровенничал, они в рот заглядывали, завидовали. Выслеживать его не ста­ли, просто вызвал Андреас, начистил морду и заставил сортиры драить. Если бы с краденым в грузовике за­гребли, вообще крышка была бы. Кир думал, что его сдал Леке. Во-первых, Леке ему по-человечески не нра­вился, фальшивый он какой-то, а во-вторых, уж больно он правильный и выслужиться пытается любой ценой. Аж смотреть противно.

Кир надеялся, что Леке получил такое же задание и наконец они сойдутся в честной схватке, лицом к лицу. А может, и не встретятся, местные сразу в Лексе кры­су почуют и пристрелят. Или он пополнит ряды «мяса», и Кир его потом найдет. Специально приедет в сезон ветра, когда офицеры устраивают охоту. Не по велению руководства — ради развлечения. Найдет Лекса и посмо­трит, останутся ли его глаза такими же равнодушными пред ликом смерти.

Когда за спиной лязгнул засов и ворота закрылись, Кир даже обрадовался, представив, что он в самовол­ке, сейчас подойдет к местным, крикнет: «Привет, му­жики!» — улыбнется от уха до уха, и ему сразу же на­льют, и девки налетят, Кирто парень видный. Он рас­скажет какую-нибудь чушь, дикие развесят уши, потом он что-нибудь обязательно придумает и займет высоту днем раньше, чтобы Лекса дождаться и обстрелять сверху. И ничего Леке уже не сделает — Кир всем дока­жет, кто чего стоит.

Кир направился к деревне. Чем ближе он подходил, тем меньше оставалось уверенности. Деревни тут были другие. Помойки, а не деревни. Дикие — худые и гряз­ные; бабы — потасканные и вонючие. Гдето он слышал, что Полигон — муляж Пустоши. Детские воспоминания, которые Кир старался стереть, говорили о том же: раз­руха, грязь, мутанты, зной и вечно урчащий от голода живот.

На первой же свалке его чуть не прирезали. При­шлось убить двоих, зато появился карабин. Все бы хо­рошо, но теперь этот ресурс для него потерян. Где взять людей? Кир помнил, что на Полигоне три круп­ных поселения: эта деревня, вторая такая же, где вода вонючая, и крепость. Вонючки рыбу ловят в маленьком озерце

и тем живут. Когда озеро пересыхает, рыба дох­нет, а икра — нет, из нее в сезон дождей мальки вылуп­ляются. В крепости серьезные мужики. Наверняка по округе шляются бродячие банды, к ним-то желательно и прибиться. Оседлые Кира к себе не пустят, конкурен­та разглядят, да и не захотят никуда уходить, а взять верх над необразованными бродячими не составит тру­да. Задавить их, так сказать, авторитетом. Язык подве­шен, курсантов же убалтывал.

Утешившись этой мыслью, Кир направился на север, к руинам, там бродячим удобнее всего прятаться. Путь преградил овраг, курсант спустился к ручью, напился и, преисполненный радужных мыслей, двинулся дальше. По дороге, возле колючих кустов, он заметил сендер. А не попробовать ли захватить? Хозяева как раз заня­ты — ягоды собирают. Кир пополз к кустам, но пулемет­чик, стоящий на страже, заметил его и открыл огонь. Пришлось бежать и скрываться меж камней, похожих на скульптуры. Отдышавшись, Кир заметил, что пуля оцарапала бедро — несильно, рана едва кровоточила.

Солнце спряталось, медленно опускались сумерки. Целый день считай потерян. Воображение нарисовало, как крыса Леке обрастает подопечными, подбоченясь командует, и Кир выругался от досады. Чтобы утешить­ся, он представил второй вариант: кровожадным диким удалось прирезать соперника, и они разделывают труп, чтобы приготовить ужин.

Когда наступили сумерки, появились волки. Они всей стаей высыпали из-за скалы и уставились на него. Подвывая, Кир вскарабкался на квадратный камень. Волки посидели внизу и ушли, Кир осторожно спустил­ся, и панцирники всей стаей набросились из засады, еле успел назад вскочить. Там он протрясся до темно­ты, а потом началось самое неприятное: к хищникам ктото присоединился. Смутные тени мерещились сре­ди камней — длинные, едва уловимые, двуногие.

Ночью похолодало так, что зуб на зуб не попадал. Кир поджал ноги и укутался курткой. Волки расположи­лись внизу — караулили, твари. Веки слипались, но он всегда вертелся во сне и потому ложиться не рисковал, еще свалится прямо им в пасти. Накатило отчаяние. Подумалось, что мутафаги не уйдут, пока он не сдохнет. Разозлившись, Кир расстегнул пуговицы на брюках и помочился на волков. Те даже не шелохнулись.

Утром волки сгинули, тени тоже исчезли, но Кир не спешил спускаться. Слез он, только когда начало при­пекать солнце. Одно радовало: если уж ему пока не уда­лось найти подход к местным, Леке тем более не смо­жет втереться к ним в доверие. И никому из курсантов это не удастся, потому что он, Кир Зверь, специалист по контактам с дикими.

Как он и думал, в древнем городе обосновались люди. Они заняли более-менее целый дом. На улице потрески­вал костер, пахло едой. Нагрянуть к чужому столу с «при­вет, мужики» Кир не рисковал и топтался неподалеку, размышляя, как же правильнее наладить контакт. От го­лода живот сводило судорогой, точно в детстве, когда по­сле нашествия мутантов он прятался в развалинах... по­том пришли омеговцы и забрали его в Цитадель.

— Эй, хлопэць, — донеслось из-за спины.

Кир дернулся и прицелился в одноглазого громилу. Тот поднял руки:

— Ты шо, мамку потеряв?

— Потерял. Сезонов десять назад. — Кир опустил ка­рабин. — Померла она.

— Ломако, что там у тебя? — проскрипели у костра.

— Радим, ходь сюды, сам побачь.

Над руинами возник до синевы выбритый мужик с огромным горбатым носом, приблизился к Киру, ощу­пал взглядом с ног до головы — спасибо, зубы, как ло­шади, не проверил. Закончив осмотр, кивнул и вынес вердикт:

— Хороший боец, сгодится. Идем, парень, пожрешь, что ли, а то пузо так бурчит, что отсюда слыхать.