Школа ниндзя. Тайны воинов тьмы
Шрифт:
Вскоре прозвучал сигнал к штурму замка Хара, который начался с обычной «тайной атаки» ниндзя, посеявшей неразбериху в рядах мятежников. Через несколько часов войска Токугавы, следуя подробному плану, составленному с участием синоби, ворвались в замок, и крепость пала.
Теперь Япония пребывала в мире; и хотя первое время случались мелкие выступления местных даймё против режима Токугавы, поколебать его власть уже ничто не могло. В каждом уголке Японии у Токугавы были верные синоби, которые собирали для него информацию, а порой и тихо устраняли потенциальных противников. Внешне Токугава продолжил политику Тоётоми Хидэёси, который через верных ему наместников-даймё контролировал страну.
Если Хидэёси вполне удовлетворяло положение главы некоей конфедерации сравнительно самостоятельных даймё, то Токугава видел в этой самостоятельности немалую опасность для себя. И он создает гигантскую многоступенчатую бюро-кратическую систему. Теперь специальные инспекторы Токугавы, среди которых было немало преданных ему ниндзя, ездили с проверками по стране и регулировали сооружение крепостей, контролировали даже заключение браков между домами даймё. Шпионаж превратился в важнейшую часть внутренней жизни Японии периода Эдо (1615–1867), который наступил с приходом Токугавы к власти (Collcutt M. Daimyo and daimyo culture. – in: Japan. The Shaping of Daimyo Culture (1185–1868) (ed. by Yoshiaki Shimizu). Washington, 1988, p. 31).
Даймё по-прежнему оставались ведущей силой самурайства, но теперь их больше заботила не подготовка собственного воинства, а рост личного богатства. Хитроумные военачальники превращались в хозяйственных администраторов. Формально считалось, что сам сёгун назначает их своими полномочными представителями, и тем самым продолжалась традиция сюгодаймё. В присутствии высших самурайских чинов сёгуната даймё приносил клятву сёгуну на верность; затем его имя, а также название порученной ему территории заносились в специальный реестр и он получал официальное право на управление землями и народом. Даймё теперь считались прямыми вассалами сёгуна. С точки зрения самурайской морали в этом случае измена своей клятве была бы величайшим позором, хотя в реальности даймё сдерживал скорее жесткий контроль шпионов-синоби, которые превратились из наемников в строгих официальных инспекторов.
Даймё получали со своих земель официальную «стипендию» – приблизительно 10 тыс. коку риса в год. Появляются богатые самураи, которые также имели доход в 10 тыс. коку риса, но при этом не являлись даймё. В частности, ими были хатамото («знаменосцы») – воины, которые когда-то считались членами личной охраны и гвардии сёгуна, а теперь превратились в зажиточных самураев. Свои «рисовые стипендии» они получали лично от сёгуна, а поэтому были накрепко привязаны к нему, всячески стремясь поддерживать стабильность в Японии.
Шаг за шагом строилась иерархическая система Японии. Теперь близость к сёгунскому дому Токугавы определяли знатность и богатство. Выше всех находились кланы, которые состояли в кровном родстве с Токугавой и признали себя его вассалами еще до памятной битвы при Сэкигахаре в 1600 г., где Токугава доказал свое право на сёгунский титул. Звались эти кланы синпан-даймё или камон-даймё. А вот те, кто присоединился к Токугаве позже и, следовательно, лишь подчинился силе, стояли куда ниже, чем синпан-даймё. Это были прямые вассалы сёгуна (фудай-даймё) и обычные, «внешние» даймё (тодзама даймё).
Различались даймё и по размерам территории, которой они управляли: провинцией, частью провинции или просто замком с прилегающим к нему небольшим наделом. Всего Токугава установил более двадцати категорий даймё, создав тем самым стимул к повышению своего статуса через верное служение господину. Наиболее могущественными являлись представители трёх богатейших кланов синпан-даймё, – «три дома», чей доход в сотни раз превосходил «стипендию» обычных даймё: Кии (555 тыс. коку риса в год), Овари (619 тыс. коку) и Мито (350 тыс.
Фудай-даймё составляли костяк бюрократии того времени. Именно эти люди постепенно и начали формировать утонченную японскую культуру, столь отличную от чисто воинских традиций предыдущих периодов. Фудай-даймё имели неплохое образование, тяготели к китайским «изящным искусствам» – живописи, стихосложению и каллиграфии. Слой фудай-даймё был представлен людьми, различавшимися по своим доходам и влиянию. Здесь можно было встретить людей с доходом и в 10 тыс. коку, и в 150 тыс. коку. Количество их постепенно увеличивалось: если при Токугаве Иэясу фудай-даймё было около 90 человек, то в конце правления Токугавского режима – свыше 130. Именно они по сути и составляли правительство Японии того времени – бакуфу, а даймё высших рангов образовывали некий «совет старейшин» (родзю).
В XIX в. Японию постепенно охватывает интерес к Западу, к его научным и культурным достижениям, хотя формально она по-прежнему была закрыта для иностранцев. В 1856 г. в Эдо создается Центр изучения иностранной литературы (Бансё сирабэсё, дословно – «Центр изучения варварской литературы»). В нём активно и весьма успешно велось преподавание голландского языка, критиковались многие конфуцианские догмы, выдвигалась идея изучения западного социального опыта.
Самураи изнывали без дела и искали развлечений. Именно в период правления клана Токугава становятся популярными «кварталы наслаждений» с их веселыми певичками, романы фривольного содержания с весьма откровенными иллюстрациями. С одной стороны, утончаются и совершенствуются художественные формы, с другой – приходят в упадок регулярные занятия боевыми искусствами.
Многие самураи стремительно разорялись – воин без войны оказался не нужен японской культуре того времени. Самой взрывоопасной массой были самураи, потерявшие своего господина – ронины: отказываясь заниматься торговлей или даже получать образование, они нередко подавались в бандиты.
Мусо Сосеки (1275–1351), великий
дзэн-буддист. Был духовным наставником императора
Го-Дайго и сёгуна Танаудзи.
Известный поэт, каллиграф и проповедник школы Риндзай
Для даймё становилось все сложнее содержать самурайские дружины. Ряд даймё были вообще вынуждены распустить свои армии, и их воины пополнили ряды бродячих ронинов. В стране оказалось несколько сотен тысяч вооруженных и обученных боевым искусствам людей, которые не могли ничем заняться. Единственным занятием многих самураев являлось участие в тушении пожаров. Социальный кризис был налицо.
Всё большую (ударение на 1-й слог) и большую (ударение на 1-й слог) роль в обществе начали играть представители «низшего сословия» – торговцы и ростовщики. Даймё занимали у них деньги, которых отдать уже не могли. Некогда славные роды оказались в полной зависимости от торговцев. Еще в XVIII столетии по закону «кирисути гомэн» самурай мог без малейших колебаний разрубить пополам «лицо низшего сословия», чем-либо не понравившееся ему. Теперь же воины должны были идти к этим людям на поклон, прося денег и попадая в зависимость от них. Это был крах великой воинской культуры. А значит, в Японии приближалось время переосмысления роли боевых искусств.