Школа поэтов. Сборник стихов мастеров и слушателей Зимней школы поэтов в Сочи – 2023
Шрифт:
Но и в том, и в другом случае текст обнажает всю несмелость автора.
Мне понравилось в работе семинара, что его участники пытались (а чаще всего даже не пытались, есть в этом слове какая-то унижающая модальность: дескать, пытались, значит, не вполне получилось) следовать иногда не себе, а тексту. Потому что текст чаще лучше нас знает, что он должен проговорить. Мы только мешаемся ему, навязываем свою логику. А наша задача – правильно услышать, что именно текст нам хочет сказать.
Ольга Сульчинская
И другие рифмы
Я не люблю верлибр. Не доверяю ему. Но я вынуждена признать, что рифма бывает 1) смысловая, 2) образная и 3) не только в конце строки.
Вот Александр Аносов вспоминает редкое слово, обозначающее редкое атмосферное
Мало того, что второе ударное «ло» в середине строки запело, откликнувшись первому в конце предыдущей, так ещё и смысл «редкости», который только подразумевался, теперь, в прилагательном «краснокнижная» выведен на первый план – и немедленно использован для построения парадокса. Ведь «ловчая птица» – хищница, убийца. Но раз в Красной книге, значит, она – редкостный, драгоценный, вымирающий вид, требующий бережности и охраны. Смыслы раскрываются, распаковываются постепенно, играют друг с другом и выливаются в эмоциональное заключение, одновременно и неожиданное, и логичное.
Ещё одно такое постепенное раскрытие увидим в стихотворении Анастасии Палиховой, которое, на первый взгляд, сама невинность – ах, малышка и цыплятки! А затем умилительная эта картинка вдруг обретёт дополнительный ракурс, и чуть ли не с каждой строчкой будут открываться новые повороты смысла, нешуточная любовь и гибель, и прозрения о прошлом превратятся в пугающее предчувствие будущего.
Почти ту же мысль о хищной природе обладания, но выраженную в более резких образах, мы обнаруживаем в «египетском» послании Екатерины Кудаковой:
…и погибнут священные крокодилы,если они попробуют защитить тебя от моей любви.…Принесённые в одно пространство, прочитанные в нём, стихи актуализируют неожиданные интертекстуальные рифмы. Это и есть основное чудо семинара, как мне представляется, – перекличка мыслей, «игра в бисер», возбуждение энергий, рождающихся от соприкосновения разумов и миров, ими порождённых.
Не могу сказать, что я от всего в восторге и даже что я всё понимаю. Например, не всё мне ясно с «выемкой зданий», которой можно разговаривать, в стихотворении Ксении Пройдисвет. Но плотность и внутренний ритм её письма меня увлекают.
Цикл из двух частей Марии Большаковой мне бы, хотелось разбить на более мелкие произведения. Вот отрывок:
У меня вдруг перехватило дыхание,потому что я представила,что у тебя могут быть дети,которых рожу не я.Для меня это состоявшееся стихотворение, а апелляция к библейскому сюжету уже избыточна. Не обязательно всё на свете сводить к архетипам! Чуть было не сказала, что её произведения многословны, но в них чувствуется упоение миром, который хочется запечатлеть во всех подробностях, и упоение словом, которое для этого удаётся найти.
На сладкое я оставляю тех – всего двоих – двоих участников семинара, которые не пренебрегают старой доброй силлаботоникой. Это Михаил Войкин и Стас Мокин.
Совсем уж случайную рифму в именах я склонна принимать как ещё одно проявление той синхронистичности, которая то и дело осеняла наши сочинские штудии. Этих двух авторов роднит также мрачновато-иронический взгляд на мир. Но Стас Мокин использует как приём наивность, дурашливость. А Михаил Войкин при всей иронии не теряет серьёзности, оттого его печаль, без которой редко обходится лирическая поэзия, выглядит глубже и безысходней.
Стихи семинаристов
Александр Аносов, 1988 г. р., Уфа
«Четвёртый десяток…»
«Погладь меня по спине…»
«хочется в этой любви заянтариться…»
Лилия
Мария Большакова, 1998 г. р., Москва
«Твой запах повсюду…»