Школа Робинзонов
Шрифт:
Годфри огляделся вокруг. Петухи и куры отыскивали себе корм в высокой траве. Агути, козы и бараны паслись на лугу у кромки леса.
Чтобы удержать на одном месте домашних птиц и животных и не водить их за собой, Годфри решил оставить около них для присмотра Тартелетта. Последнему показалось даже забавным превратиться на несколько часов в пастуха. Однако он все же задал вопрос:
— А что будет со мной, Годфри, если вы погибнете?
— О, этого не бойтесь, милый Тартелетт, — успокоил его юноша. — Я только пройду через лес и сейчас же вернусь на лужайку. Только, пожалуйста, никуда не уходите.
— Не забудьте телеграфировать вашему дяде Вилю, чтобы он поскорее перевел нам сотни три-четыре долларов!
— Ну, разумеется! Я тотчас же пошлю телеграмму или, в крайнем случае, письмо, — ответил Годфри, не желая лишать Тартелетта его иллюзий хотя бы до тех пор, пока он сам не узнает толком, где они находятся и на что можно рассчитывать.
Он пожал учителю руку и углубился в чащу леса, определяя направление по солнечным лучам, которые, однако, едва пробивались сквозь густую листву. Он шел к высоким холмам, скрывавшим восточный горизонт.
Не было никаких тропинок. На земле виднелись иногда отпечатки копыт проходивших здесь четвероногих. Два или три раза Годфри даже показалось, будто в чаще промелькнуло несколько животных из породы жвачных — не то оленей, не то лосей, но, к счастью, не было заметно никаких следов хищных зверей вроде тигров или ягуаров.
Вокруг, в густой заросли деревьев, порхали сотни диких голубей, в чаще скрывались орланы и тетерева. Оглашали воздух пронзительными криками пестрые попугаи, а высоко в небе парили ягнятники с пучками щетинистых перьев под клювом, похожих на какаду. Однако ни одна из пород пернатых не была достаточно специфичной, чтобы определить, на какой широте находилась эта местность.
То же самое можно было сказать и о породах деревьев. Это были примерно те же разновидности, что и в той части Соединенных Штатов, которая включает в себя Нижнюю Калифорнию, залив Монтрей и Новую Мексику. Здесь росли земляничники, [20] цветущие кусты кизила, клены, березы, дубы, пять или шесть разновидностей магнолии и сосна, вроде той, какая встречается в Южной Каролине, а на лужайке — оливковые деревья, каштаны, кусты тамаринда, мастики и мирты — все, что можно встретить на юге умеренной зоны. Между стволами было достаточно пространства, чтобы пройти, не прибегая ни к огню, ни к топору. Легкий морской ветерок колыхал верхушки деревьев, а на земле то здесь, то там блестели солнечные блики.
20
Земляничное дерево — растение семейства вересковых; известно 25 видов земляничников в Европе и Северной Америке.
Годфри, одержимый желанием побыстрее достигнуть высот, окаймлявших с востока лесную чащу, пересекал ее наискосок, не думая ни о каких предосторожностях. Определяя путь по направлению солнечных лучей, он прямо шел к своей цели и даже не замечал выпархивающих из-под ног птиц-гидов, названных так оттого, что они летят впереди путешественников. Птицы то задерживались, то отлетали назад, то снова устремлялись вперед, будто желая указать путнику дорогу. Но ничто не могло его отвлечь и, конечно, такая сосредоточенность была вполне понятна. Не пройдет и часа, как должна будет решиться его судьба! Еще немного терпения, и он узнает, легко ли отсюда добраться до первого поселка или города, есть ли здесь люди и можно ли с ними сговориться.
Размышляя о маршруте, проделанном «Дримом» за время семнадцатидневного плавания и невольных отклонений от курса, Годфри пришел к выводу, что земля эта вряд ли могла быть японским или китайским побережьем. Кроме того, солнце, всегда находившееся на юге по отношению к судну, показывало, что «Дрим» не выходил за пределы южного полушария.
За два часа пути Годфри прошел около пяти миль, иногда из-за густоты леса отклоняясь от принятого направления. Тем не менее он был уже недалеко от второй линии холмов. Деревья постепенно редели, сбивались в отдельные группы, солнце свободно просвечивало через высокие ветви. Поверхность почвы все повышалась, и вскоре начался крутой подъем.
Годфри сильно устал, но был полон решимости и не замедлял шага. Не будь такой кручи, он, не задумываясь, пустился бы бежать. Вскоре он поднялся выше зеленой полосы леса, выше самых высоких деревьев. Юноша не оглядывался назад, его глаза по-прежнему были устремлены на оголенный участок земли, видневшийся вверху, в четырехстах или пятистах футах впереди. Эта вершина все еще загораживала восточную часть горизонта.
Из неровной цепи холмов выступал как бы срезанный сверху маленький конус, вознесшийся выше всей стальной гряды.
— Туда! Туда! — подбадривал себя Годфри. — Надо добраться до этой высшей точки! Гребень уже близок! Но что я оттуда увижу? Город? Деревню?.. Пустыню?..
В крайнем возбуждении он продолжал взбираться, сжимая руками грудь, чтобы успокоить биение сердца. Он сильно запыхался, но не мог позволить себе хоть немного передохнуть. До вершины оставалось не больше сотни футов! Еще несколько минут — и он у цели!
Подъем сделался еще круче и шел теперь под утлом в тридцать или тридцать пять градусов. Пришлось карабкаться, цепляясь и руками, и ногами. Годфри хватался за траву, за кусты мастики и миртов, росшие в изобилии до самой верхушки гребня.
Вот он сделал последнее усилие! Голова его поднялась над ровной площадкой конуса, и он упал навзничь, пожирая глазами восточную линию горизонта…
Перед ним простиралось море, сплошное море, сходящееся с небом на расстоянии приблизительно двух десятков миль.
Годфри обернулся…
Везде только море — и с запада, и с севера, и с юга — со всех сторон бесконечное море!
— Остров…
От одного этого слова можно было прийти в отчаяние. Мысль о том, что он находится на острове, до сих пор не приходила ему в голову. Но это было так! Воображаемый перешеек, который мог связать эту землю с материком, внезапно исчез. Годфри чувствовал себя, как человек, который заснул в лодке, а пробудившись, увидел себя в океане — без руля и без ветрил.
И все же Годфри быстро овладел собой. Ничего не оставалось, как смириться с положением Робинзона. В ближайшее время рассчитывать на спасение не приходилось. Нужно было надеяться только на себя, на свою находчивость и терпение.
Теперь надо было определить как можно точнее, где находится остров, открывавшийся взору со всех четырех сторон. Неправильная окружность его, по-видимому, не превышала шестидесяти миль: с юга на север он имел около двадцати миль, а с востока на запад — не более двенадцати.