Школа спящего дракона. Злые зеркала

Измайлова Кира

Вера невольно присвистнула.

Зачаровать зеркало на связь не особенно сложно, но очень муторно. Работа эта долгая, кропотливая и требующая незаурядной внимательности, терпения и, желательно, солидного опыта. А то бывали случаи: свежеиспеченные выпускники Императорского корпуса, чтобы не тратиться у зеркальщиков, сами себе зачаровывали небольшие стекла. Кому-то везло, а кто-то был изрядно оконфужен, раз за разом вызывая не того человека…

Но это еще полбеды (в мире Веры тоже регулярно кто-нибудь ошибался номером телефона). Намного хуже, если такой

деятель случайно попадет на чужой канал связи, ведь тогда он вполне может услышать нечто, вовсе не предназначенное для посторонних ушей. Вряд ли ему удастся узнать государственную тайну, но… Обычные люди тоже бывают не так-то просты, и кое-кто заплатит любую цену, лишь бы его секреты не стали достоянием общественности!

Методы защиты совершенствовались, «зеркальные воры» – волшебники, специализирующиеся именно на прослушивании переговоров, – тоже на месте не стояли. Нужно ли говорить, что лучшие из них служили на благо Империи?

Но это не так важно. Главное же вот что: надежно сплетенные линии силы связного зеркала не так просто уничтожить. Физически – да, возможно, достаточно разбить стекло (хотя и оно обычно защищено), а вот оборвать их под силу только очень мощному волшебнику. Канал связи – еще туда-сюда, а вот сама основа…

– Ее не разрушали, – сказал Ханна Соль, словно подслушав ее мысли, а может, просто представив ход размышлений дочери. – Она попросту исчезла, словно это зеркало всегда было самым обыкновенным.

– Ты хочешь сказать, обычным оно не было?

– Я имею в виду, оно приобретено у зеркальных дел мастера с императорским патентом, – пояснил он.

– А, вон оно что, – кивнула Вера. Такие зеркала стоили дорого, но были куда надежнее прабабушкиного трюмо, зачарованного пусть даже и хорошим магом. – Тогда дело дрянь.

– Что-то ты сегодня мягко выражаешься…

– Ну а какой смысл сотрясать воздух, если ты все равно выдаешь информацию в час по капле? – вспылила она. – Зачем вы здесь? Повторюсь: неужели не достаточно было прислать любого из твоих Гайя с подробным письмом? А если все настолько серьезно, что вы с господином Мирайни решили явиться лично, то почему молчите? При чем здесь вообще Ран? Вы полагаете, бабушка или мать могли передать ему это тайное знание, будь оно неладно, а потому опасность теперь грозит самому Рану?

– Зачем мне сотрясать воздух, если ты и сама превосходно обо всем догадалась? – усмехнулся Ханна Соль. – А рассказывать тебе что-то – дело неблагодарное, ты будешь ежеминутно перебивать. Проще потратить то же самое время и дать тебе… хм… выдохнуться.

– И не надейся, – фыркнула Вера. – Ну что ж… О том, какого рода это знание, нам, полагаю, не скажут?

– Тебе достаточно знать лишь одно: это касается моей семьи, – произнес Мирайни, – и может серьезно пошатнуть наше положение при дворе.

– Вы хотите сказать, Императору это не понравится? – живо спросила она, но ответа не дождалась. – Час от часу не легче… Значит, по вашему мнению, некто отыскал концы какой-то древней истории, сумел установить, что покойная бабушка Рана передала клятву и, возможно, тайные сведения его матери, а затем попытался дознаться их?

– Иной версии у меня нет, – устало сказал Мирайни. – А потому я спрошу твоего Гайя, Соль Вэра, если ты позволишь…

Он дождался кивка и продолжил:

– Гайя Ран, ответь честно: передавала ли тебе твоя мать или бабушка что-либо такое, что велела беречь, как зеницу ока? Не важно, на словах ли, в виде письма или, может быть, какой-то вещи?

– Говори, – негромко произнесла Вера, взглянув на Рана.

На лице его не читалось ровным счетом ничего, и голос не дрогнул, когда он ответил:

– Нет, господин Мирайни. Ни матушка, ни бабушка ничего мне не передавали. И, с вашего позволения, бабушка умерла, когда мне еще и одного круга не сравнялось. Я вряд ли вспомню ее лицо, не говоря уж о прочем.

– В самом деле? Разве она жила не со всей семьей?

– Только первое время, насколько мне известно. К моему рождению она давно уже перебралась в свой дом, господин Мирайни. Отец не слишком-то жаловал ее.

– Кстати, ты говорил, что матушка твоя уверяла, будто ты удался в прабабку, – вспомнила Вера. – Но о ней ты не упоминал!

– Я ее никогда и не видел, госпожа.

– Гхм… – откашлялся Мирайни. – Боюсь, это еще одна семейная тайна, в которую Ран не посвящен.

– Что вы имеете в виду?

– Его бабушка и прабабушка – одно и то же лицо, Денна Риала.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Вера. – Как такое может быть?!

– Очень просто, – ответил Ханна Соль. – В жилах Риалы текло немало крови шиарли, и наружность у нее была характерной…

– И жила она дольше обычных людей, – сообразила она. – Выходит, чтобы замести следы, она принялась выдавать себя за собственную дочь?

– Именно так, – кивнул Мирайни. – От Риалы остался только портрет, а Денна Райна порядком изменила внешность… Тебе ли не знать, Соль Вэра, что женщине это не стоит особых хлопот?

– Насчет хлопот вы погорячились, но в целом правы. С новым лицом она вышла замуж и родила мать Рана, так?

– Да, верно. Был еще сын, но они вместе с супругом Райны пропали бесследно – отправились в рискованное путешествие и не вернулись. Сама она умерла, успев еще увидеть последнего внука, – Мирайни усмехнулся краем рта, – так похожего на нее… Дочь, Камиста, удалась не в Райну. Немудрено, что Рана попрекали несхожестью с отцом!

– Это все ерунда, – отмахнулась Вера. – Скажите лучше, как эти женщины могли передать что-то Рану, если были связаны клятвой с господином Мирайни?

– Я даже не уверен, знала ли Камиста хоть что-нибудь, – убедил Мирайни, – но какие еще могут быть предположения?

– Например, что сын Райны… или Риалы, не важно, тоже получил клятву и тайное знание. Вы не ощущали его гибели?

– Нет, и это может говорить о том, что это передается лишь по женской линии.

– Если так, зачем вы допрашиваете Рана? – сощурилась Вера. – Или он девушка, а я и не заметила?