Школа
Шрифт:
— Да. Уютно, — кивнул я. — Печеньками пахнет.
— Я сейчас, — упорхнула она на кухню, на своих длиннющих ногах, принеся с собой целый поднос домашнего печенья с молоком. — Угощайся.
— Спасибо, — хрумкнул я шоколадным с курагой в нём.
— Наверх пойдём? — Подмигнула она, пригладив ткань облегающего платья с глубоким вырезом в нём. И когда только переодеться успела? Встречала она меня в другом.
— А что там? — Поднял я глаза к потолку.
— Моя спальня. — Хитро заблестели у неё глазки.
— Эээ... не. В другой раз. — Отказался я.
— Ну как знаешь, — надула она губки, играя передо
Посидели на диване. Поболтали с ней о том, о сём и распрощались, уходил я от неё весь пропотевший. Отбиваться от её нападок становилось всё сложней. Особенно стыдно стало, когда она положила голову на мои колени.
— Ай! — Вскрикнул я на пороге её дома, расстегнув рубашку и посмотрев на свою грудь в районе сердца. Знак, появившийся там — был воспалён и бугрился. Человечек с поднятыми кверху руками или руна мир. Я и забыл, что сегодня артефакт, привезённый первыми из своего измерения — делает выбор. Теперь я в совете тысячи. Скоро и письмо придёт, да в газетах опубликуют полный список нового состава на ближайшие пять лет. Дерьмо макаки!
— Надо сказать ба, — испортили мне настроение на ближайшее время. А ведь скоро суд над директором и учителями, вспомнил я. Нахмурился.
— Андрейка!!! — Бежала ко мне углядевшая меня Смеяна. Подпрыгнула и со всего маху врезалась мне в грудь, обняв за плечи и расплакавшись. Руна на груди заболела с новой силой.
— Ну, ты чего? — Погладил я её по головке, поддерживая на весу.
— Думала, ты обманешь. Не придёшь больше. — Вздрагивала она, пытаясь удержать слёзы.
— Глупенькая. Я же обещал, — чмокнул я её в щёчку. — Как у тебя дела тут? Нашла друзей? — Поставил я успокоившуюся девочку на землю. Её зелёные глаза стали светить ещё ярче.
— Ага. — Вытерла она глаза рукавом сарафанчика. — Маруся и ябеда Полька. — Взяла она меня за ручку и повела куда — то.
— Обзываться нехорошо.
— А чего она маме рассказала, что я руки не помыла перед обедом? Знаешь, как мне влетело? — Обиженно пробурчала она, надувшись.
— Твоя подруга просто заботится о тебе. Мыть руки надо, а не то заболеешь. Хорошо?
— Ладно, дядя Андрей. Буду. Теперь буду. — Привела она нас к маленькому домику, открыла дверь и прошла внутрь, ведя меня в поводу. — Мам! Смотри, кого я нашла! — Вышла к нам вся перепачканная мукой Валерия. Смутилась, отругала дочь и убежала умываться.
— А ты ей нравишься, — по секрету сказала мне эта егоза, шепнув на ушко и усадив за обеденный стол.
— Правда, правда?
— Ага. — Кивнула она. — Я слышала, как она с соседкой о тебе говорила. О конопушках и озорной улыбке.
— У тебя очень хорошая мама, правда? — Прервал я её, не дав разболтать лишнего. Итак, много сказала.
— Да, она самая лучшая, — как раз появилась она в дверях. Я встал, поклонившись. Она подошла и нерешительно обняла меня, сказав спасибо.
— Не за что, — вновь усадили меня на стул. Налили чаю и выставили огромную тарелку с блинами. — Я смотрю у вас всё хорошо? — Полил я блинчик мёдом из банки и надкусил.
— Да, — лучилась счастьем Валерия. Как она расцвела вдали от Лукоморья, заметил я. Ещё тогда заметил, что она красива. Понимаю теперь её почившего мужа, что
— Будет вам, — махнул рукой с зажатым в ней блинчиком, капнув мёдом на скатерть. — Ой! — Попытался я оттереть пятно.
— А Андрей такой же грязнуля как я, — показала маме язык Смеяна. Она улыбнулась. — Я гулять! Можно?
— И куда это мы намылились? — Грозно спросила её мама.
— На озеро. Ребята сказали, что внук хозяйки сбросил в него говорящего осьминога, что знает много сказок. Можно? Ну, пожалуйста... — Не смогла Валерия отказать ей.
— Иди, только ненадолго.
— Ура! — Подпрыгнула она, чмокнула меня и маму в щёчку, подхватила розовый велосипед и укатилась.
— Называй меня на ты, хорошо? А то я себя старушкой ощущаю, когда мне выкают — попросила Валерия, проводив дочь.
— Конечно. Извини. — Улыбнулся я и взял её за руку, что лежала на столе. — Красивые, — рассматривал я её белые ногти. Она смутилась, сжав мою ладошку.
Так и прошел весь день, в хлопотах и расшаркиваниях со знакомыми, вернулся я домой, показал знак на груди бабушке и ушел спать. Завернулся в одеяло и вдруг вспомнил об ещё одном деле.
— Ты здесь «Кузя»? — Спросил я в пространство. Из-под кровати выкатилась пустая банка забродившего варенья. — Я был с ним, когда это произошло. Он умирал на моих руках, — сглотнул я ком в горле, рассказывая нашу историю. — Последними его словами были: передай отцу, что я люблю его... — Заплакал домовой под кроватью. — Он умер как герой, защитив нас. Ты должен гордиться таким сыном! Не позорь его. Прекращай пить. — Засопел я, заснув, так и не дождавшись ответа. Устал сегодня и не почувствовав, как он вылез, поправил одеяло на мне и выкинул непочатую банку с вареньем в помойку.
— Больше я его не посрамлю, — прикрыл он окошко, чтоб не дуло и пошел проверять, как там бабушка.
Снились одни ужасы, кошмары, периодически просыпался я, снова засыпая. Ворочался. Простынь хоть выжимай от пота.
— Ты почувствовал? — Зашла в мою комнату ба, в третьем часу ночи. Глаза у меня были открыты, не мог я больше заснуть.
— Что — то страшное произошло... — Замерло моё сердце на мгновение. — Неужто эта сумасшедшая применила «дыхание леса»?
— Да. — Развеяла ба мои надежды на лучшее. — Боюсь, нас ждут проблемы и большие. Все знают, что она нашего роду, племени. Нас не трогали, зная, что сил скрутить её мы не имеем, но после такого, — покачала она головой, — всем будет на это плевать! Она применила одно из самых страшных заклятий нашего рода! Ты знаешь, на что оно способно, — замолчала она, тяжело осев в кресло у кровати.
Послышался грохот снизу. Кто — то стучал в двери, сотрясая весь дом.
— Авдотья Михайловна! Авдотья Михайловна! Срочно включите новости! — Кричала глава ковена ведьм — Наташа, выглянул я в окно. Прямо в ночнушке прибежала. Что — то страшное, задрожали у меня поджилки.
— Что же ты натворила Пандора?
Глава 19
Глава 19. Большая война
— Их крестовый поход был обречён с самого начала, — заметил я, сидя между бабушкой и Наташей. Новости закончились, выключили мы телевизор. Молчали, не зная, что сказать.