Школьное колдовство
Шрифт:
Осматрев эссину Каверан, а потом злополучную шкатулку, гранметресса только покачала годовой.
— Я не могу сейчас снять заклятье, — объявила она. — И прописи у нас нет. Последнее время Эльянтина такие мелочи делала, чтобы отвлечься, могла и не записывать. Я просматривала её последние рабочие тетради, там ни слова про шкатулки.
— И что же делать? — прижав руки в груди, простонала мачеха.
— В заклятьях леди Инден всегда предусмотрено отменяющее условие. Это могут быть какие-то слова, действия, стечение обстоятельств. Кажется, последнее время она предпочитала привязывать всё к чувствам. В этом и сложность, чувство не подделаешь, его нужно испытывать на самом деле.
— Но что это значит? — в недоумении воскликнула баронесса.
— Я не знаю, что именно заложено в заклятье. Но мы разберемся после, — пообещала гранметресса, — леди Лилиана, вы желаете поговорить с родственниками?
— Нет, миледи, — поспешно отказалась Лила.
Она лучше поговорит с отцом, потом, через зеркало.
— Даю разрешение на посвящение, леди Лилиана Каверан, — объявила гранметресса.
Посвящение — это было проще некуда. Зал Книги, тот самый, что им когда-то показала метресса Рита — с книгой и зеркалом. Просто прочесть страницу непонятного текста на древнем языке.
— Не торопитесь и ничего не бойтесь, — посоветовала Тамирия. — Первые шаги сделаны, идите дальше.
Она стояла за спиной Лилы, и Вишен — у входной двери, больше никого не было в этом зале. И когда шли сюда, им никто не встретился, замок словно вымер.
В начале страницы слова были колючими и жесткими, кажется, они царапали, потом — всё мягче и мягче, и легче скатывались с языка. И дышать стало необычайно легко, воздух становился прохладней и слегка зазвенело в ушах, а потом всё закружилось разноцветной круговертью…
И продолжало, продолжало, продолжало кружиться…
И не было ничего…
Долго не было совсем ничего, только это мелькание, кружение, холодный воздух и звон. А потом — спокойствие, и тишина, и… ей захотелось проснуться. Кажется, она задремала в кресле в модном ателье, куда они пришли с леди Фанией. Ей принесли платья для примерки, они на манекенах, целых три: из голубого атласа, плотного батиста и мягкой тонкой шерсти цвета сливок…
Если она спит, то почему бы сразу не примерить вот это, атласное? Во сне можно всё! Какая ткань, прохладная, приятная, гладкая… какое платье!
Ну да, она же спит!
Издалека донёсся голос, такой знакомый. Настойчивый, сердитый, он её звал! Он её разбудил.
— Лилиана, ты здесь? Отзовись, Ли! Лилиана! Просто отзовись!
Не хотелось просыпаться, но она открыла глаза.
Артур. В зеркале? За стеклом. Но это был уже другой Артур. В другом костюме, во всяком случае. И иначе причёсанный.
— Артур? Почему ты там?
Она медленно подошла, прижала ладонь к стеклу, и он тоже так сделал — их две ладони вместе, и холодное стекло между ними.
— Глупая ты Мышь! — сказал он с горечью. — Что натворила, дурочка маленькая? Как теперь прикажешь тебя оттуда вытаскивать?
— А вы невежа, милорд, — сказала она, убирая руку. — Могли бы сначала поздороваться и пожелать мне доброго утра.
Она огляделась, и кажется, поняла: это она призрак в зеркале, а он — настоящий…
— Доброе утро, Мышка, — послушно поздоровался его светлость. — Как ты там?..
— Пока тут вроде бы неплохо, — она не покривила душой.
Было и впрямь вполне сносно. Во всяком случае, она не чувствовала особых неудобств.
— Да что ты говоришь?.. — он рассмеялся сухо и немного едко.
— А ты как, Артур? — спросила она.
— Тут тоже пока неплохо. Ли, я серьёзен как никогда, — он опять положил руку на зеркало, надавил, словно надеясь проникнуть внутрь зазеркалья. — Я вытащу тебя как можно скорее. Нынешнее заклятье создала Эльянтина, оно должно быть совершенным и сниматься, иначе это была бы не Эльянтина. То, что сотворил тогда я, самонадеянный оболтус, было убожеством.
— Я и надеюсь на это, Артур. Что ты меня расколдуешь, — серьезно сказала Лила. Помнишь то письмо леди Эльянтины, в тетради? Тогда я не поняла её приписку в конце. А она писала об этом, да?
— Может быть. Ли, я не знаю, сколько это продлится. Надеюсь только, что не пятьдесят лет, — кажется, в его глазах мелькнула ярость, а между бровей легла морщинка, — нет, Мышка, мы сделаем это быстро, вот увидишь. Даже если ради этого я выверну кого-нибудь наизнанку…
— Не пугай меня, Артур, — попросила Лила. — Не нужно так.
Говорить о плохом и страшном ей совсем не хотелось.
— Договорились, не буду, — согласился он. — У тебя новое платье? А я только через год догадался, что можно изменить на себе рубашку!
Она оглядела себя и довольно рассмеялась — на ней было то самое платье из голубого атласа, что вроде бы приснилось.
— Шутишь? Но у меня это случайно получилось. Это же просто.
— Может, потому, что ты девушка? Но осторожнее с этим, потратишь много сил!
— Хотя бы одно платье мне ещё понадобится, — вздохнула она, и улыбнулась, — точнее, два.
Ей скоро понадобятся два очень красивых платья.
— Вот упрямая Мышь! — вздохнул Артур. — Зачем?! Подожди, сама поймёшь, как легко тратятся силы. Это не смертельно, но очень неприятно!
— Лучше скажи, когда ты отправишься приносить ту клятву в Храме, из-за которой все так переживают?
— Это уже сделано, Ли, — он улыбнулся, — это было недолго. Моя клятва принята. Мы с тобой превратились вчера вечером, сейчас вечер следующего дня.
— Прошли сутки? — Лила удивилась, но не слишком.
Недаром ей казалось, что она пробыла тут уже долго. Сутки — это долго?..
— Тогда хорошо, — сказала она просто.
А что ещё можно было сказать? Всё получилось — вот и замечательно.