Школота
Шрифт:
Колонна чужаков проехала прямо сквозь охранения, не сбавляя скорости. Пастухи, вздумавшие было остановить разогнавшиеся машины, брызнули перепуганными тараканами из-под колес. Первый из скрипучих таратаев затормозил рядом с охранниками Кага и на сухую бурую землю легко спрыгнула невысокая женщина. Стянув пыльный бурнус встряхнула белоснежной челкой, брезгливо покосилась на вооруженных недоумков, направивших стволы в ее сторону. Открыв флягу прополоскала горло, сплюнула под ноги жирдяю и усмехнулась:
– Вы что, совсем охуели, козоебы вонючие? Я личный каратель императора. Если мне что-то не понравится,
Тихий голос и спокойный тон произвели на местную голытьбу неотразимое впечатление. Про карателей помнили. Причем не тех, кто болтался вместе с погранцами, наводя периодически порядок и приводя в чувство совсем охеревших недоделанных ковбоев. Нет, там всего лишь армейские части, это мелочи. Но вот когда императору что-то действительно не нравится, он отправляет личных представителей. И те возвращаются домой лишь после того, как на месте правонарушения оставлены лишь руины и горы трупов. Что поделать, император предпочитает вместо кнута и пряника для нарушителей использовать исключительно кнут. Или огнемет, если грузоподъемность транспорта позволяет.
– Итак. Значит ты у нас – Каг. Скотопромышленник и любитель охоты на рабов. Человек, который устроил все это дерьмо.
– Полегче на поворотах, дамочка! – возмутился было жирдяй, стараясь хотя бы на словах поддержать реноме крутого местного заправилы.
Но Докси было на понты похер. У Докси было крайне плохое настроение. Потому что она уже прикинула объем существующих проблем и поняла, что просто так задачу по отлову двух сбежавших ушлепков не решить. Придется помотаться по местным помойкам, пообщаться с крайне неприятными людьми и напомнить идиотам, что такое на самом деле личный каратель самого императора.
Поэтому женщина прострелила колено толстому недоумку, подошла поближе и наступила грязным сапогом на ладони, которыми Каг с воплями пытался остановить кровь:
– Ты, чмо обожравшееся. Мне насрать на тебя, на твои неудачи и на то, кого из крутых местных царьков ты лично знаешь и кому регулярно отсасываешь. Меня интересует лишь одно: где два урода, из-за которых мне пришлось из самой столицы тащить любимую мягкую нежную жопу сюда, на Пустоши? Я не буду тебе рассказывать, каких удовольствий столичной жизни пришлось лишиться из-за вашей сраной загонной охоты и сколько это будет тебе стоить. Всего лишь повторю еще раз: какого хера у вас здесь на самом деле происходит?
Всхлипывая Каг постарался максимально кратко пожаловаться на мудака-соседа, не уследившего за личными рабами. Рассказал про то, как двое вооруженных до зубов гадов разнесли на куски его поместье, убили собак и людей, а потом охотились на преследователей на болотах. А еще спелись с кем-то из местных, поэтому смогли удрать через болотные топи, обмануть Самосу с загонщиками и сели на проходящий товарняк. И, судя по всему, этот урод Фашид с ними в сговоре. Потому что усвистал сразу, как только вся херня случилась. Оставив после себя лишь недоумка-лепилу, которого честные и благородные скотоводы хотят вздернуть в назидание другим. Ну, чтобы берега не путали.
– Значит, рабы уехали. На проходящем поезде... На юг или север подались?
– На север, в сторону Тагатуса.
– Ага... И чего их хозяин засуетился? Чего ради вообще двое идиотов с поводками подчинения решили сдохнуть сегодня-завтра?
– Не знаю. Фашид проболтался, что какую-то безделушку сперли, готов был оплатить ее возвращение. Но я без понятия, что за...
– Понятно. Можешь завалить хлебало.
– Что?
Докси прострелила второе колено, оценила громкость вопля и влепила сапогом по перекошенной от боли морде:
– Я сказала тебе – заткнись! Рот откроешь, только когда разрешу...
Охрана Кага безмолствовала. То есть дураки изредка на Пустошах попадались, но редко. Слишком жизнь здесь резкая, соображать надо быстро и правильно, иначе прикапают. Поэтому боссу, конечно, сочувствовали. Попасть на пустом месте под замес с карателями – это врагу не пожелаешь. У кровожадных ублюдков столько прав и лишь одна обязанность – выполнить волю императора. Если они даже господина губернатора за яйца решат подвесить, то бедолаге придется лишь подать веревку и спросить, как долго висеть на радость гостям.
Кроме того – можно еще было бы изобразить дурней и попытаться занозу в заднице приголубить по-тихому. А потом сниматься всем табором и валить из проклятого места, по пути каждому встречному-поперечному заявляя “не знал, не видел”. Но пятнадцать мордоворотих с кучей оружия на перевязях – это серьезно. Это явно не погранцы и даже не егеря. Этих натаскивали убивать быстро и без раздумий. Стоит чуть ружьишко шевельнуть и с одного затекшего плеча на другое попытаться перевесить – и все, очередной покойник готов. Так что – извини, масса, но мы лучше вместо мебели постоим, зато потом тебя подлечим. Если будет что лечить.
Неожиданно со стороны чурбака донесся скрипучий голос:
– Если достопочтенная донна сочтет возможным выслушать старого профессора столичного университета, то я смогу ответить на ее вопросы. Возможно, даже еще не заданные вопросы.
Докси стало интересно. Она даже прогулялась поближе к старику, чью тощую шею все так же украшала петля из грубой веревки.
– Ты что-то знаешь?
– Я знаю многое о беглецах. Я знаю, что они утащили с собой. Я знаю, как их можно попытаться найти. В обмен на крохотную услугу, достопочтенная донна. Ваш путь скорее всего будет лежать в Тагатус. Если вы захватите меня туда и отпустите там, то старый Пилюриус будет рад сообщить вам все необходимое.
– Да?.. А такой вариант, что я начну отрезать тебе пальцы и ты сам все расскажешь? Ну и потом отдам остатки аборигенам, чтобы порадовались и вздернули изрезанный кусок мяса. Как тебе?
Лекарь печально вздохнул и попытался наклониться поближе к карающей деснице императора:
– Я ставил ментальные блокады егерям в свое время. Конечно, себе пыток не пожелаю, поэтому всего лишь придется остановить сердце. Пятнадцать секунд – и мне будет уже плевать на любые угрозы. Тем более, что вы все равно хотите меня повесить.