Шла бы ты… Заметки о национальной идее
Шрифт:
Тирана своего любят, в идеи чучхе верят. Причём тирания наследственная, восточная. Квазимонархия Кимов с немыслимыми реверансами в адрес вождя, которого непрерывно и публично облизывают до неприличия. Что называется, до самых гланд. С придыханием.
На что уж Сталин в СССР и Мао в Китае были крупные фигуры по части тирании, но таких восхвалений за гранью маразма в отношении себя не допускали. Да и власть по наследству не передавали. Не те традиции. Возможно, сын и внук в качестве «великих вождей» и «любимых руководителей» — чисто национальная северокорейская специфика.
Как бы то ни было, для СССР времён позднего застоя именно эта несчастная страна являлась образцово-показательным примером запредельного идиотизма социализма вообще и социалистической пропаганды в частности. Крайностью, которая желающим из числа советской интеллигенции демонстрировала, что собственной стране не так уж и досталось. И в ней, хотя и с раздражением по поводу дедушек с трибуны Мавзолея, вполне можно жить.
Капля камень долбит, и в описываемой резервации запредельной веры в национальных лидеров, голода, идеологического догматизма и фанатичной надежды на светлое будущее на текущий момент есть многое, чего от неё никто не ждёт и ждать не может. То есть не может на взгляд стороннего человека.
Вроде северокорейского джаза. Который автор как-то в радиоэфире привёл в качестве абстрактного примера чего-либо совсем фантастического. И немедленно по возвращении в офис был пристыжен дотошным директором Института Ближнего Востока Ефимом Жигуном. Который ему этот северокорейский джаз продемонстрировал, без особого труда отыскав соответствующий ролик в Интернете.
То есть ничто человеческое северокорейскому начальству не чуждо. Буржуазный образ жизни оно любит, детей своих воспитывает на Западе и разлагается не менее охотно, чем руководство советское или китайское. Лет через тридцать-пятьдесят и остальной стране, наверное, кое-что достанется.
Особенно с учётом наличия по соседству Южной Кореи, объединение с которой остаётся основой национальной идеи наряду с чучхе и прочими странными для сторонних наблюдателей изысками. А также памятью об американской агрессии. И острой местной капустой кимчи.
Кстати, ядерная программа Пхеньяна продемонстрировала, что для получения атомной бомбы нужна не свобода, демократия и государство всеобщего благосостояния (хотя и это не мешает), а диктатор, в которого верят его многочисленные, талантливые и работящие нищие подданные. Ну и вера в собственную исключительность, а также в непрерывные вражеские происки извне и светлое будущее своей страны.
Южная Корея, отбившаяся с помощью США от Кореи Северной не менее успешно, чем та от неё с помощью СССР и Китая, достигла немыслимых экономических высот. И на сегодня демонстрирует, что может представлять собой объединённое корейское государство, если вечный процесс этого объединения когда-нибудь закончится.
Даже и в сегодняшнем уполовиненном виде она достойно соревнуется с Японией и Китаем, притом что ядерное оружие сделать может, не особенно напрягаясь. Все нужные для этого технологии у Сеула есть. Нужды в нём пока, имея за спиной США с их ядерными и обычными арсеналами, нет. А так чего ж его не сделать, если очень уж припрёт?
Как и все её соседи, эта страна добилась успеха за счёт готовности населения работать на износ при уровне потребления, который в Европе сочли бы нищенским, а в США или Канаде не обеспечивающим даже простое выживание. Плюс полномасштабное использование потенциала корейской диаспоры.
Южная Корея настолько же открыта окружающему миру, насколько Северная Корея закрыта. Что ей, как и Китаю, Японии, Италии, Ирландии, Турции, Армении или Израилю, в огромной мере помогло построить всё то, что эта страна построила. Связи, технологии, инвестиции, а также прямое и косвенное лоббирование во всём мире превратили эту страну в одного из «Тихоокеанских тигров».
Последнее означает, что даже очень бедную страну, управляемую коррумпированной военной хунтой, можно превратить в развитое демократическое государство. Было бы желание. Ну и те факторы, которые перечислены выше. Включая время, нужное Золушке на превращение в принцессу.
Причём вопрос воссоединения двух Корей для богатого юга не менее, а скорее более важен, чем для бедного севера. Тем более что властям севера есть чего бояться: такого статуса, как сегодня, у них в объединённой Корее явно не будет. И с этой точки зрения пример объединения двух Германий неоптимистичен. Где та «Штази», где тот генералитет. О руководстве СЕПГ и не говорим.
Однако в отличие от Кипра, разделённого по этническому принципу, объединение которого на сегодня волнует в основном чиновников ООН, Корея знает, что была единой, хочет быть единой и наверняка будет единой. Это желание и есть решающий фактор, гарантирующий будущее объединение. Вопреки всему, что мешало двум корейским государствам объединиться на протяжении двух поколений и мешает в настоящее время. Что в 70-е годы и продемонстрировал Вьетнам.
Кто помнит, Сайгон в своё время был такой же столицей независимого государства, как Ханой. Однако вести серьёзную войну на два фронта не могла даже нацистская Германия, куда более милитаризованная, чем послевоенные Соединённые Штаты. В итоге в 1973-м, с началом на Ближнем Востоке Войны Йом-Кипура, Вашингтон вынужден был выбирать, какого именно союзника поддерживать. И как следствие, проиграл войну во Вьетнаме.
Израильтяне воевали сами, и им необходима была только техническая и политическая поддержка. Плюс, как честно сказал в своё время Генри Киссинджер, в США были евреи-избиратели и, что более важно, спонсоры действовавшей администрации. А интересы южновьетнамской хунты лоббировали только несколько генералов Пентагона и кое-кто из руководства ЦРУ, имевшие личные интересы в Сайгоне.
Потери американской армии во Вьетнаме были запредельны. Антивоенное движение усиливалось. Вьетнамских избирателей и лоббистов соответствующего уровня в Штатах практически не было. Итог: бегство из Южного Вьетнама американцев и их местных союзников, объединение страны и всё, что последовало потом.
Потом, как помнят все московские студенты конца 70-х — начала 80-х годов, была там ещё и попытка китайской экспансии. Благо Китай тысячу лет подряд Вьетнам завоёвывал, а вьетнамцы от него тысячу лет отбивались. С перерывами на французов и американцев.
От первых из которых в этой стране остались католические монастыри и приюты для сирот, круассаны, виноградные плантации, элитные бордели, рикши и идеальный сервис на правительственных виллах. А от вторых тоже много чего, хотя преимущественно на юге. Аэродромы, военные базы, морские порты, нефтяные разработки, джинсы, дешёвые гостиницы с девочками… Ну что ещё от американцев обычно остаётся?