Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях
Шрифт:
Долго ещё преследовали змеи несчастного Сямёна. Не только в доме не давали ему покоя, но и в гостях. Не раз, когда бывал он у соседей, в присутствии других людей появлялась перед ним неведомо откуда змея.
Третий путник ещё продолжал свой рассказ, когда кто-то стал стучать в ворота, залаяли собаки. Выбежал батрак и, вернувшись, сообщает, что приехал пан Мроговский. [92] Пан Зав'aльня соскочил с постели, стал поспешно одеваться, чтобы встретить гостя.
92
Начиная
— Не позволишь ли мне переночевать, пан Зав'aльня? — сказал Мроговский. — В такую вьюгу у тебя, пан, единственное прибежище. И эти тоже, — добавил он, взглянув на проезжих, — укрылись от бури и, верно, рассказывают пану сказки.
Селяне и батраки один за другим вышли в людскую.
— Я помешал, но зато со мной человек, который всех их заменит. Мой кучер Якуш любит рассказывать всякие авантюры хоть всю ночь; пусть только коней выпряжет. Ах, прозяб я весь!
Пан Зав'aльня сразу же приказал своей родственнице приготовить что-нибудь на ужин.
— А что, пан асессор, [93] не угодно ли водочки? Может она немного согреет. Пан, верно, едет в Полоцк забрать сына, ведь уже скоро Рождество; это хорошо, пусть отдохнёт от трудов и повидается с родными.
— А ты, пан, сынков своих, Стася и Юзя, будешь забирать домой?
— Надо, надо. Послезавтра собираюсь посылать за ними.
— Доверься мне, я их прихвачу с собой.
— Буду очень благодарен, коли пан сделает такую милость.
Потом пан Мроговский обратился ко мне и попросил, чтобы я приехал к нему на Рождество и остался на несколько дней, мол, будет у него много молодых гостей, с которыми приятно будет провести время.
93
Асессор — младший член губернского правления.
Вскоре подали ужин. Мой дядя, беседуя с гостем, не жалел для меня похвал:
— Племянник мой, Янк'o, видать, времени у иезуитов попусту не терял, много интересного из разных книжек рассказывает.
— А любит ли он слушать наши белорусские сказки?
— Вот тут сейчас несколько проезжих селян рассказывали, что выпало им в жизни увидеть или услыхать, так я заприметил, что Янк'o лишь на них и смотрел и слушал с большим вниманием. Он любит слушать рассказы, но, правда, и истории были интересные — о чарах, да о людях, что побратались с проклятым духом.
— Вот и мой кучер Якуш много чего видал и слыхал в своей жизни. Как начнёт рассказывать — Бог ведает, откуда что у него берётся, а уж что до волколаков, так с первого взгляда их узнаёт. Вот только что перед этой бурей встречаем мы по пути двух волков, они стояли близ дороги. Я беру карабин и хочу выстрелить. Якуш повернулся ко мне и кричит: «Не стреляй, пан, ведь у них души человечьи. Коли пан убьёт такого, то душа его отправится в пекло, не искупивши грехов. А за это и пан ответит перед Богом».
Не успел он ещё договорить, как волки убежали.
После ужина позвали Якуша.
— Ну, Якуш, — сказал Мроговский, — за то, что хозяин был добр и пустил на ночлег в такую лютую бурю, расскажи нам что-нибудь про волколаков, только гляди, говори правду.
Повесть четвёртая. Волколак
— Не всё нам выпадает повидать в жизни, но я расскажу о том, что слыхивал от моего соседа про несчастного человека, которого чаровник превратил в волка и который много лет мучился, бродя по лесам.
В одной деревне недалеко от города Невеля жил селянин; мои соседи хорошо его знали, да и другие про него помнят. Звали его Марка; удивительная выпала ему жизнь; никогда не видели его весёлым, всегда он был хмур и встревожен, будто что-то потерял; любое общество было ему не по душе. Когда люди шли на ярмарку погулять, поплясать или в свободные от работы дни собирались повеселиться в корчме, то он всегда либо оставался дома один, либо бродил где-нибудь в поле, грустный и задумчивый.
Кое-кто допытывался у него, что тому причиной, и Марка всегда отвечал:
— Много я страдал, ничто меня уже на свете не занимает. Умер я для мира.
Сосед мой был с ним в тесной дружбе, и тот однажды рассказал ему про свою жизнь:
— Были времена, когда и я был весел; ни одна забава, ни одна ярмарка не проходили без меня; в голове у меня были лишь игры да пляски; но так продолжалось недолго. Познакомился я с Алёною. Пригожая была девушка, дочка богатых родителей. Нравилась она мне больше всех иных девчат, которых я знал; старался я почаще видеться с нею, бывать в доме её родителей, показывая каждый раз мою симпатию к ней. Она проявляла ко мне взаимность и это стало причиной моего несчастья.
Многие добивались руки Алёны, а всех их превосходил Илья. Он обо всём в деревне выведывал и докладывал пану, за что снискал его милость. Пан ему всегда больше дозволял, чем другим; в любую пору имел он право ловить рыбу в панских озёрах, задёшево покупал скот и с прибытком продавал другим; его часто посылали в город за разными покупками для имения, и при каждом удобном случае он откладывал что-нибудь в свой карман. И так, жульничая в торговле и обкрадывая пана, сделался он богатеем; было у него много приятелей и в имении его ценили, ибо пан считал его самым верным слугою, любил и верил ему больше, чем остальным.
И вот, будучи уверенным в себе, заслал он к Алёне сватов, но те вернулись ни с чем, ибо открылась девушка родителям, что не хочет идти за него замуж.
Илья, получив такой ответ, говорит:
— Не Алёнина воля, а панская. Что не захотела сделать по просьбе, сделает по указу.
Пошёл он в имение и добился своего — приказали Алёне идти за него замуж.
Соседи, которые знали про мою любовь к Алёне, встречали меня глумливым смехом, издевались над моей непонятливостью, безрассудной любовью и отвагой, с которой хотел я всех, даже богатеев, обойти и добиться руки Алёны. И не раз, выведенный из терпения их едкими шутками, отвечал я, что недолго Илья будет пользоваться расположением пана, а деньги, скопленные обманом да воровством, будут не в корысть, и Алёна была б более счастлива, кабы вышла замуж за человека хоть и бедного, но доброго.