Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях
Шрифт:
О, какой страх наводит такая рябиновая ночь на люд белорусский! В ту пору, когда в поле поспевает труд пахаря, она, как самый страшный враг, грозит уничтожить все его надежды. Земледелец встречает её, вознося очи к небу, с молитвой на устах под отзвуки церковных колоколов.
Тревожно в доме у нашего хозяина; кошек и собак выгоняют, ибо злой дух, согласно вере местных жителей, убегая от молний, обычно прячется в этих животных; бросают на угли освящённые травы и после каждой молнии с замиранием сердца повторяют молитвы.
Ночной сумрак, тучи затмили небо и землю; молнии, как огненные змеи, сновали одна за другой среди чёрных волн облаков. Раскаты грома сотрясали дом, дождь с градом бил в окна, вихри выли за стеною. Минула полночь, но о сне никто и не помышлял; вся семья, собравшись в круг, посылала небу молитвы. Алина стояла рядом с матерью, лицо у неё было белым, как лилия; с надеждой и душевным спокойствием, как ангел-утешитель, напоминала девушка родителям о воле и милосердии Божьем.
Оттон! Помнишь ли ту ночь? Ты в тот час не слышал ни воя ветра, ни раскатов грома — глаза твои и мысли заняты были одной Алиною; в душе стояла ясная погода, ибо сиянье очей Алины встречало твой взор и проникало в сердце. Эта ночь была для тебя светлой мечтою. Теперь, вдалеке от родимой земли, встречаешь ли ты ещё эти дивные очи в печальной думе либо во сне? Но, ах! время всё разрушает!
Несколько звёзд показалось на небе; ветер уносил остатки туч к лесам и горам; утренняя заря зарумянила небо. Взошло солнце; на некоторых домах
Встречаю столетний дуб. Он выстоял, победил непогоду и вихри, рябиновые ночи не одолели старого богатыря! Ещё распустит зелёные ветви, приглашая пилигрима отдохнуть в своей прохладной тени. Он свидетель давнего прошлого, помнит прадедов. И правнуков наших в жаркое лето укроет от солнечного зноя.
В праздничные дни тут собираются селяне со всей околицы; я видывал их забавы; они выносят из домов столы, и старики, усевшись за водкой, говорят о минувшем житье, о соседях, о панах и о политой п'oтом пашне, что скупо вознаграждает тяжкий труд. Дударь в тени дуба надувает кожаный мех; молодёжь пускается в ухаживания, кружится кольцо танцоров. Тут встретишь солдата, который, тронутый их гостеприимством, забудет о своей далёкой родине, захочет поплясать, выберет весёлым оком какую-нибудь красавицу, и в этот час он счастливейший из людей.
Недалеко от этих мест, над рекою Дриссой, стоит имение Краснополь, [100] окружённое со всех сторон лесом. Там есть места, где, говорят, жил когда-то, ещё в языческие времена, князь Бой. [101] Слыл он на Белой Руси могучим богатырём и властвовал надо всем людом из этих диких краёв на берегах Дриссы. Его любимой забавою было охотиться с луком и стрелами в борах, бить лосей и других диких зверей. Была у него пара верных гончих псов; одного из них звали Стаўры, другого — Гаўры. Были они необычайно сильные и смышлёные; самый страшный медведь при встрече с ними не мог устоять; его сразу же разрывали, словно борзые зайца. Если Бой на ловитве отделялся от своих товарищей и его окружали разбойники, то он разгонял и убивал их, выпуская своих могучих собак. Не раз, когда случалось ему заблудиться в далёких лесах, псы, идя впереди, выводили его на дорогу и провожали до самого дома.
100
Имение панов Снарских. — Прим. авт. Ныне — деревня Краснополье в Россонском районе в 45 км к северо-востоку от Полоцка и в 30 км к юго-востоку от Россон. — Прим. перев.
101
Бой — мифический князь, родоначальник белорусов.
Много раз эти псы спасали господина от опасности и были самой любимой забавой в его жизни. Потому приказал он своим подданным, чтоб почитали их, как самых важных среди тех, кто состоял при его особе. А когда от старости псы один за другим пали, то за заслуги были им назначены поминальные дни. Народ собирался на то место, где покоились их кости, приносил питьё и еду. Пир продолжался до поздней ночи. Остатки угощения и кости кидали в огонь, повторяя имена обоих гончих: «Стаўры! Гаўры!», и призывали их тени с того света.
И теперь ещё в народе в некоторых крестьянских домах этот праздник потаённо справляют раз в год, перед Зелёными святками. [102] Хозяин берёт понемногу от разных кушаний, наклоняется под стол и трижды повторяет:
— Стаўры, Гаўры, гам, прiхадзiце к нам!
Я слыхал, что иногда на зов являлись огромные чёрные псы и сразу же исчезали. Может, это кому-то почудилось, может, то проделки злых духов, а может, просто фантазия белорусского народа, которому всегда мерещатся чары и духи в разнообразных обличиях, и у каждого из них свои обязанности: духи водяные, [103] земные, [104] домовые, [105] хранители лесов [106] и кладов. [107]
102
Зелёные святки — Троица. Языческий праздник, о котором идёт речь, называется Стаўроўскiя дзяды.
103
Вадзянiк. — Прим. авт.
104
Хляўнiк, который мучит скотину. — Прим. авт.
105
Дамавiк. — Прим. авт.
106
Лесьнiк. — Прим. авт.
107
Сатана, Праклатый — хранитель заклятых сокровищ. — Прим. авт.
Полоцк
Проезжаю боры и на широкой равнине вижу город Полоцк. Костёл св. Стефана [108] и собор св. Софии [109] на Замковой горе [110] стоят в тумане, и кажется, своими башнями достигают облаков; их исполинские здания высятся над городом и всеми окрестностями. При взгляде на эту картину в мыслях моих вновь ожили образы прошлого; к сердцу подступила грусть, и со слезами на глазах направился я навстречу этим высоким зданиям.
108
Когда-то иезуитский. — Прим. авт. Построен в 1738 г., в 1830 г. передан Православной Церкви и переименован в Свято-Николаевский собор. В 1964 г. был взорван, после чего на его месте построен 9-этажный жилой дом. — Прим. перев.
109
Когда-то базилианский, основанный древним родом Гребницких, герба Остоя. — Прим. авт. На
110
Замковая гора — высокий холм в месте впадения Полоты в Западную Двину, на котором располагался Верхний замок.
Погрузившись в печальные воспоминания, подхожу к городу. Сады Спаса [111] напоминают мне давние майские прогулки, театр среди густых лип под открытым небом; там впервые юношеское воображение под заботливым оком наставников училось познавать Творца этого мира, Его заботу о каждом создании, и восхищаться красотою неба и земли.
Недалеко от Полоты стоит каменный костёл св. Ксаверия; [112] тут же кладбище, где покоится прах благочестивых монахов иезуитского ордена, светской молодёжи и старцев, с которыми я когда-то был знаком, кому был товарищем и другом. Невыразимое чувство навеяла на меня эта картина, казалось, будто душа моя зрит их в образах ангелов, что грядут к небу. Усердно прочёл я молитвы и долго стоял в задумчивости, глядя на это святое место. Давние времена, давняя жизнь, давние обычаи и богослужения живо представали в моих воспоминаниях. О, счастливые! Они видели лучшие времена, спят в родной земле, а я? к каким приплыл я берегам, где найду покой после этого бурного странствия?
111
Спасо-Ефросиньевский монастырь на правом берегу Полоты в северных предместьях города. Стефан Баторий после захвата Полоцка в 1579 г. передал монастырь иезуитам, которые устроили в нём свою резиденцию. Возвращён православным в 1832 г.
112
Франциск Ксаверий (Франсиско Хавьер или Франсуа Ксавье) (1506–1552) миссионер и сооснователь ордена иезуитов. Полоцкий костёл Гроба Господня и св. Ксаверия был построен в 1786 г. и находился на полпути между городом и Спасским монастырём, не сохранился.
За Полотою, на широкой равнине солнечный свет, словно зеркало, отражает небольшое оконце воды, это Воловье озеро. Говорят, что когда-то оно было внутри самого города, и до установления христианской веры на его берегу стояли святилища Перуна и Бабы Яги, [113] но ныне от этой древности не осталось никаких следов.
На окраинах Полоцка тамошние жители о каждом уголке могут рассказать какое-нибудь историческое предание. На другой стороне Двины, за несколько вёрст отсюда, стоит маленький костёл св. Казимира. [114] На этом месте, как рассказывают, святой явился перед войском своих соотечественников и перевёл их через быстрые воды реки. [115] И до сего дня показывают в том месте, под Струнью, [116] песчаный подводный вал, где проходило войско. [117] Церковь Бориса и Глеба была будто бы построена чудесным образом самими святыми. [118] Над самой Двиной, на крутом берегу, в красивом месте стоит Экимань, [119] имение панов Беликовичей; [120] весь город Полоцк видно оттуда как будто в чудесной панораме, а весенней порой, когда разливаются воды, у подножья горы слышны музыка и песни со стругов, [121] что плывут в Ригу. Немало старинных преданий хранит эта местность в народных повествованиях.
113
В народе до сих пор ещё повторяют стишок про эту Бабу Ягу:
Баба Яга, Косьцяная нага. На ступе едзець, Тоўкачом поганяець, Мятлой сьляды замятаець.114
Казимир (1458–1484) — литовский княжич и польский королевич из династии Ягеллонов, святой покровитель Литвы и Польши. Полоцкий костёл св. Казимира не сохранился.
115
В 1518 г. московские войска под предводительством Василия и Ивана Шуйских подступили к Полоцку. На помощь осаждённым шло литовское войско во главе с полоцким воеводой Альбрехтом Гаштольдом. Согласно легенде, путь через Двину литовскому войску указал внезапно появившийся юноша на белом коне, в этом юноше люди узнали св. Казимира.
116
Струнь — предместье Полоцка к юго-востоку от города, где находилась летняя резиденция униатских архиепископов.
117
Этот брод находился между деревнями Казимирово и Слобода, при впадении в Двину Насилицкой речки. В 1980-е годы при расчистке ложа реки песчаный вал был срыт.
118
Церковь XII в. Находилась в Бельчицком Борисо-Глебском монастыре. Не сохранилась.
119
Экимань — предместье к западу от города, на левом берегу Двины, название деревни происходит от старинной церкви свв. Иоакима и Анны, которая когда-то располагалась там.
120
Барщевский бывал в Экимани в гостях у Людвига Беликовича, маршалка (предводителя дворянства) Полоцкого повета.
121
Струг — речное гребное и парусное судно. Двинский струг мог перевозить до 10 тыс. пудов груза.