Шмели и термиты
Шрифт:
Только что говорилось, что один отдельно взятый термит вне семьи представляет собой холоднокровное насекомое. Его температура не отличается от температуры окружающего воздуха. Однако семья как целое заметно ограничивает влияние внешней температуры: она согревает гнездо при похолодании и остужает его при перегреве.
Точно так же отдельно взятый, оторванный от семьи термит довольствуется воздухом обычного состава, а в то же время все, вместе взятые, обитатели термитника изменяют природный состав воздуха в гнезде, насыщают его парами воды, повышают в нем содержание углекислого газа и, кроме этого, такому не сразу и поверишь — оснащают гнездо исправно действующей вентиляцией,
Бесконечно любопытны приспособления, связанные с кислородным питанием гнезда. Их обнаружил у термитов уже знакомый читателям этой книги швейцарский натуралист профессор Мартин Люшер, который много лет посвятил изучению биологии африканских термитов.
Группы заранее пересчитанных и взвешенных насекомых Люшер помещал в герметически закрытые сосуды с едким кали.
Здесь выделяемая термитами углекислота поглощалась, и давление в сосудах снижалось, автоматически приводя в действие специально устроенный вентиль. Он был точно отрегулирован и бесперебойно восстанавливал исходный уровень давления, пропуская для этого в сосуд кислород, количество которого автоматически измерялось.
С помощью этого прибора и удалось установить, что один, весящий в среднем шесть миллиграммов, взрослый термит Калотермес, потребляет за день восемьдесят кубических миллиметров кислорода, а термит Зоотермопсис, весом в семнадцать миллиграммов, — примерно двести кубических миллиметров кислорода. После этого нетрудно было подсчитать, что на миллиграмм живого веса термитов приходится в среднем около десяти — двенадцати потребляемых за день кубических миллиметров кислорода.
Этот показатель Люшер и положил в основу своих дальнейших расчетов. Готовясь к ним, он определил, что в одном крупном, высотой метра в три, гнезде Термес наталензис, распространенных в районах Уганды или Берега Слоновой Кости в Африке, где проводились описываемые здесь исследования, может насчитываться около двух миллионов термитов средним весом в десять миллиграммов. Живая масса всей населяющей термитник семьи весит, следовательно, килограммов двадцать. А так как семье на один грамм живого веса требуется примерно пятьсот кубических миллиметров кислорода в час, то получается, что за день через гнездо должно пройти, в общем, не меньше тысячи двухсот литров воздуха.
Тысяча двести! Между тем во всех, вместе взятых, полостях гнезда вмещается воздуха, как ни мерить, не более пятисот литров.
Как видно, «своего», гнездового, воздуха термитам и на день не хватает. Если бы термитник был полностью изолирован, совсем отрезан от воздушного океана с природными запасами кислорода, его обитатели скоро задохнулись бы. Выходит, без «кислородного дутья» термитнику не обойтись.
Новые подсчеты показали, что за сутки воздух в гнезде по крайней мере раз пять полностью сменяется.
Как, однако, это возможно, если гнездо находится в земле, а сверху оковано панцирем?
Профессор Люшер отложил в сторону бумагу с расчетами и взял в руки археологический нож, очень удобный для предстоящей ему работы. А ему предстояло изучить тонкую анатомию гнезда. Исследовав ее пристальнейшим образом, ученый нашел, что для смены и обновления воздуха в термитнике имеются специальные устройства, связанные с каналами, соединяющими между собой все этажи гнезда.
У Макротермес наталензис в Уганде, например, глубоко, ниже самого основания термитника, проложены в земле воздухопроводы. Через них наружный воздух поступает под купол и между грубовато построенными, но прочными лепными сводами, на которых покоится внутренняя часть термитника, доставляется
В гнезде Одонтотермес в районе Танганьики удалось расставить в больших камерах анемометры, и они показали, что воздух в разных местах гнезда действительно движется изнутри — наружу, снизу — вверх. Анемометры измерили также и скорость движения воздуха.
В термитниках Термес на Береге Слоновой Кости газообмен с внешней средой происходит через весьма совершенное устройство.
Тонкий пористый слой кровли на одной сравнительно небольшой части купола буквально источен хорошо разветвленными мелкими и мельчайшими канальцами. Здесь выделяется отработанный воздух, удаляемый из термитника, и забирается свежий извне.
Эта пористая часть купола, сквозь которую путем диффузии идет весь газообмен, может с первого взгляда показаться похожей чуть ли не на искусственные жаберные устройства или даже на легкие. Никакие другие сравнения здесь и не идут на ум.
Выходит, грибные сады термитника представляют собой нечто вроде органа пищеварения всей семьи, что-то вроде устройства для регулирования теплового режима и поддержания количества влаги в воздухе гнезда… Теперь археологический нож профессора Люшера вскрыл в гнезде целую систему строительных деталей, связанных общим назначением и служащих как бы органом обмена воздуха в термитнике. И все эти сложные устройства склеены из песка, жеваной древесины и клейких отбросов пищи. И кем склеены? Созданиями, каждое из которых от последнего членика усиков до конца брюшка не больше сантиметра в длину! А что у них за рабочий инструмент? Щипчики жвал и лапки ножек. Вот и вся амуниция. Есть над чем задуматься…
Каждый термит в отдельности, как ясно из сказанного, способен выполнять лишь весьма небольшую — да что там! — практически ничтожную долю всех строительных операций. Недаром в любом строительном эпизоде — хоть на поверхности термитника (о чем говорилось в этой главе выше), хоть внутри гнезда (о чем идет речь сейчас) — действует, без преувеличения, огромное количество рабочих. В сооружении же гнезда участвует не одно какое-нибудь насекомое и не часть семьи, а поголовно все рабочие термиты — потомки родительской пары, вся с годами возрастающая по численности община.
Невозможно, чтобы термитник в законченном виде и его только что описанные сложные устройства возникали случайно. Не более вероятно и то, чтобы нервные узлы насекомого были вместилищем некоего заранее заданного врожденного плана всего строения.
Тем не менее каждый отдельный термит в семье способен — это нетрудно видеть — сохранять, ремонтировать и расширять гнездо, находить свое место в работах, продолжать начатое предшествующими поколениями и доводить сооружение до стадии, с которой его поведут дальше другие, еще даже не рожденные обитатели гнезда.
Пока не все здесь, разумеется, понято и изучено. Но кое-что уже прояснилось.
В рассказе о внутреннем устройстве термитников упоминались несущие на себе всю сердцевину гнезда грубовато построенные массивные лепные своды.
Своды в данном случае не образное иносказание, не красное словцо. Свод — это, как всем известно, перекрытие с криволинейной формой поверхности, причем такое, в котором на опоры передаются не только вертикальные, но и горизонтальные усилия. Именно такие своды мы и видим в термитниках.