Сходил на рябчиков в дальневосточную тайгу
Шрифт:
Я шел уже более часа. Взошла луна и непередаваемые пейзажи зимней тайги полностью захватили меня, заставив сожалеть об отсутствии способностей художника или профессионального фотографа, чтоб запечатлеть их навечно. Ночная зимняя тишина разбавлялась лишь скипом снега под моими лыжами.
Тигриный рык, прозвучавший в ночной тишине как раскаты грома, словно пронзил мое тело, заставив замереть в позе «лыжника в движении». Тем не менее, висевшее у меня на плече ружье непонятно как мгновенно оказалось в руках – сработал охотничий инстинкт. Несмотря на оцепенение, голова продолжала соображать. Я вспомнил, что в стволах дробовые патроны – на рябчика. И быстро, действуя скорее «на автомате», перезарядил ружье пулями.
Рык раскатисто повторился, сориентировав меня по направлению
Оцепенение постепенно отпускало тело, но оставшийся внутри холодок заставил мысли в голове бешено скакать: «Тигр использует свой грозный рык, атакуя жертву, чтобы парализовать ее страхом. А этот зарычал при моем подходе. И, по крайней мере, пока, больше никак не проявил себя. Значит вряд ли это его засада на меня! Случайная встреча и его нежелание уступить дорогу – тоже вряд ли! Ведь он наверняка учуял меня издалека. Мог спокойно скрыться или пропустить меня, затаившись и пронаблюдать, как рассказывал Николай. И я бы о нашей встрече с ним даже не догадывался. Остается один вариант: я застал его на добыче, которую он защищает. Так ведут себя все хищники, и даже добродушные домашние собаки. Значит, выход есть, и единственный; разойтись полюбовно! Но как?!».
Противоположный от тигра левый берег представлял собой крутой и высокий скалистый «прижим», под которым была, как я вспомнил, ямка, одна из самых уловистых на хариуса облюбованная мной и часто посещаемая летними рыбацкими наездами. Что исключало возможность обойти, углубившись на левый берег. Ширина русла Болэ тут не превышала пятнадцати метров. Мысль повернуть назад и устроить ночлег где-нибудь в тайге у костра я отбросил сразу. Где тигр притаился, и как далеко от открытого русла по звуку не определишь. В ночной тишине и морозном воздухе казалось, что звук раздается буквально в двух шагах. А страх только усиливал это ощущение.
Оставался единственный вариант – «протиснуться, прижавшись» к левому берегу, чтоб продолжить путь в зимовье. Как бы утверждая принятое мной решение, тигр вновь огласил окрестности своим грозным басистым рыком.
Дрожащими руками я достал и закурил сигарету, чтоб успокоиться, а главное, создав запаха дыма, действующий на зверей отпугивающе. Держа ТОЗовку на изготовке, со снятым предохранителем, я двинулся вперед, бочком, направив стволы на предполагаемое место засады тигра. При этом начал, кричать, как мне казалось отпугивающе и грозно приходящие на ум слова и выражения почему-то преимущественно матерные. Тигр периодически отвечал на мои выкрики рыком в прежней тональности, не предпринимая больше ни каких действий, и, судя по звуку, оставаясь на одном месте.
Так я поравнялся с предполагаемым местом укрытия тигра и продолжил движение с выкриками, ежесекундно оглядываясь. Мне показалось, что по мере моего дальнейшего продвижения, ответные рыки тигра становились мягче в оконцовке. Как бы переходя в звук напоминающий «мур-р-р».
Это напомнило мне мои диалоги с котом – домашним любимцем, нагло выпрашивающим лакомство и выразительно, на кошачьем языке, отвечающим на мое ворчание по поводу его прожорливости. Воспоминание несколько расслабило и даже развеселило меня.
Я удалялся от опасного места, постепенно ускоряя шаг, продолжая все время оглядываться. Наконец рычание прекратилось, но неприятное ощущение от того что тебе смотрят в спину тигриные глаза преследовало меня до ближайшего поворота реки. Достигнув его, я еще раз оглянулся. Отрытая заснеженная поверхность русла реки, просматривалась в лунном свете хорошо до опасного «прижима». Преследования не было. Тигр пока даже не вышел из своего укрытия, чтоб обследовать мой след. Я облегченно вздохнул и торопливо двинулся к зимовью и примерно через час достиг его. Возле стоящего перед зимовьем снегохода Николая я увидел «Буран» нашего соседа Семена.
В жарко натопленном зимовье Николай и Семен уже обеспокоенно собирались на мои поиски и встретили меня радостными упреками. За ужином я поведал о своих приключениях, изредка перебиваемый ехидными замечаниями Николая. Выслушав, коллеги согласились с моим предположением о причинах агрессии тигра. Решили утром съездить на снегоходе по моему следу и проверить наши предположения. Сдобренная чаем и разбавленным спиртом, тигриная тема захватила нашу компанию и дала обильную пищу для разговоров, затянувшихся далеко за полночь. Услышанные тогда истории крепко запали в мою память. Я решил изложить их отдельно в последующей главе.
На следующий день мы проснулись необычно поздно – сказались ночные посиделки. Солнце стояло уже высоко. Наскоро попив чай, мы уселись на предварительно прогретый «Буран» Семена, с прицепленными нартами и поехали по моему вчерашнему следу.
Николай оказался прав в своем описании тигриных повадок. Проехав всего метров триста, мы натолкнулись на тигриный след, заканчивающийся лежкой. По видимому, тигр выждал некоторое время и отправился по моему следу. Не доходя до зимовья, он залег, видимо ненадолго, прислушиваясь своим чутким ухом и наблюдая за зимовьем. Как пошутил Семен: «Подслушивал наши байки, а может, надеялся, что пригласим на чарку?!». В снегу четко пропечаталось его обращенное к зимовью вытянутое тело с поджатыми лапами. Сзади у лежки отпечатались на снегу многочисленные отпечатки удара хвоста выдававшего нервозное состояние тигра. От лежки шел возвратный след, который через километр повернул направо от речки и уходил вверх на заросшую кедрачом сопку.
К месту моего вчерашнего приключения мы приближались осторожно, опасаясь, что тигр мог кружным путем вернуться к своей добыче. Оставив снегоход метров за сто до запомнившегося мне устья небольшого берегового распадка, мы, держа оружие на изготовке, двинулись к предполагаемому месту вчерашней засады тигра, куда вели его выходные следы. Наши опасения оказались напрасны – тигра не было.
На небольшом взгорке, в кустарнике, завершавшем распадок, метрах в десяти от берега мы обнаружили останки практически доеденного тигром небольшого молодого кабанчика. Кровь на снегу, окровавленные клочки шкуры и костные фрагменты обозначили место пиршества зверя. С верховья распадка к нему вел тигриный след с отметками волочимой добычи.
Посовещавшись, Семен с Николаем решили посмотреть, где же тигр добыл кабанчика и, став на лыжи, двинулись по следу волочения. А я остался на месте тигриной трапезы. Став лицом к речке и присев так чтоб уровень моих глаз оказался примерно на уровне глаз тигра попробовал представить себя в его роли и осмотрел заснеженное русло реки. Действительно, сквозь лишенный листвы чапыжник заснеженная поверхность речки просматривалась как на ладони. В том числе и скалистый «прижим» на другом берегу, вдоль которого я прошлой ночью «протискивался» прижатый тигриным ревом. В том месте расстояние между нами было всего метров двадцать – двадцать пять. Мысленно пережитые вновь события прошлой ночи отозвались бешеным потоком мурашек по моей спине. Я решил выбраться из мрачного, затененного от солнца распадка на сверкающий на солнце снег речного русла.