Сходняк снежных лавин
Шрифт:
– Так они ничего не узнают.
– Креста на вас нет!
– На мне точно нет, я мусульманин.
– Должно же быть почтение к мертвым!
– А мы их не будем осквернять. Просто, если уж вечеринка в морге, надо превратить ее в вечеринку ужасов.
– Ну, народ точно с ума посходил! К мертвым никакого уважения!
Вот такие весьма противоречивые мнения неслись с разных сторон. Видимо, те, кто уже нагрузился спиртным по полной программе, требовали встречи с «мертвяками». А те, которые еще хоть немного соображали, понимали, что тревожить покойных по меньшей мере неэтично.
– Прекратите! – воскликнула Яна. – Это моя вечеринка, и я запрещаю трогать покойников! Примета плохая, и вообще нехорошо! Достаточно, что вы привязали шарики ко всему, к чему только можно!
– Так тому и быть! – закончил спор Гусев. И, сфокусировав взгляд на Асе, закричал: – За любовь!
Дальше – больше: стали вспоминать институтские годы, общие вечеринки и общих знакомых. Включили музыку, началась дискотека…
А что было потом, Яна очень плохо помнила. Вернее, совсем не помнила.
Глава 3
Яна чувствовала себя каким-то студнем, который колыхался при каждом дуновении ветра и дрожал при каждом шорохе и стуке. Но вот неувязочка: студень вроде не должен что-либо чувствовать, у Яны же разваливалось все тело, причем с устрашающей болью. Да, да, все члены до последнего кончика пальца и даже веки, которые тоже не поднимались, жутко болели.
– Вот ведь черт…
– Яна… Яна… – донесся до нее зловещий шепот, раздавшийся в воспаленном мозгу раскатом грома.
«Кто бы это ни был, шел бы он…» – поморщилась Цветкова.
– Яна… Яна…
– Что? – хриплым голосом пропитого мужика спросила она, не выдержав пытки голосом.
– Яна… ужас… нам нужна помощь… мне нужна… Что же делать?
Сработал инстинкт, многолетний и стойкий, и мадам Цветкова открыла глаза.
– Леша, ты? Ой, чего же так хреново-то…
На нее смотрел абсолютно бледный с легким землянистым оттенком и черными кругами вокруг безумно горящих глаз Гусев. Редкие волосы торчали дыбом, и в них запутались конфетти и какая-то мишура.
– Яна…
– Леша, мне плохо!
– Мне тоже. Мы крепко перебрали.
– А сейчас что? Утро или еще вечер?
– Не знаю. Сам на часы пока не смотрел…
Яна осмотрелась вокруг, насколько позволяла затекшая, одеревеневшая шея.
Увиденное поражало воображение. Люди лежали вповалку на полу в самых нелепых позах среди пустых бутылок и остатков пищи. Вообще, по их неестественным позам, можно было подумать, что она внезапно попала в музей восковых фигур. Смущали звуки храпа и подозрительные стоны.
– Вакханалия какая-то… Армагеддон… – поморщилась Яна от сухости во рту. Язык звенел в полости рта, словно язычок колокольчика, прикасаясь к сухим щекам и нёбу, отрываясь от них с причмокиванием и каким-то свистом. Но слюна так и не приходила.
– Что? Здравствуй, сушняк? – спросил Леха, выглядевший просто привидением. – Ползи к подоконнику, там минералка осталась…
Яна моментально очнулась и поползла в указанном направлении, наступая на чьи-то конечности и поминутно извиняясь. Правда, в ответ никто не откликался, а продолжал храпеть или стонать. Яна припала к бутылке с минеральной водой, как к святому источнику. Затем передала ее Леше.
Вода не оказала жизневозвращающего действия, но немного привела в чувство.
– Чего ты тут говорил? О помощи просил… Опять разыгрываешь?
– Нет, на сей раз точно дела неважные.
– Так и мне тоже кисло. День рождения явно удался. Жалко, что плохо помню…
– Эти безумные пляски, хороводы, конкурсы… – сдвинул брови к переносице Алексей.
– А я хороводов с конкурсами не помню, – разочарованно произнесла Цветкова.
– Кто-то все-таки полез «посмотреть покойников».
– Не может быть!
– К сожалению, может. А потом фейерверк…
– И фейерверк еще?! – удивилась Яна.
– Был. Фактически – салют, – вздохнул Алексей с самым унылым выражением лица на свете.
– Все пропустила!
– Да и ладно. Короче, вырубило тут все. А позавчера мне принесли печень и почки…
– Что?! – не поняла Яна, подавляя приступ тошноты.
– Печень и почки, – повторил патологоанатом.
– Ты любишь субпродукты? – уточнила Цветкова, не понимая его резкий поворот в рассказе.
– Человеческие органы! Сюда принесли, на работу! – поправил Гусев.
– Тьфу ты! Давай не будем об этом…
– Нет, я сейчас только об этом и могу говорить, – уныло покачал головой Алексей.
«Не повредился ли головой?» – мелькнула мысль у Яны.
– Печень и почки очень важные, не простые. Одна баба, по подозрению соседки, систематически травила своего старого мужа, чтобы остаться богатой вдовой. Доказательств – никаких! Вещество очень редкое, моментально распадается в организме на составляющие. Потом оказалось, что эта женщина уже трижды вдовой стала. Подозрительно, не правда ли? А улик нет… И вот мой знакомый следователь отдал мне органы ее последнего, недавно усопшего, супруга для проведения очень сложных и дорогих анализов, да еще пробным реактивом…
– Для обнаружения этого вещества? – спросила Цветкова, прикладывая прохладную бутылку ко лбу.
– Именно!
– А чего раньше не искали? А только когда третий мужик скончался? – правомерно поинтересовалась Яна, снова начиная жадно пить.
– Так индикатор того яда только сейчас появился! И то экспериментальный, и не у меня. Друг должен приехать и провести опыты. Нужно же посадить стерву-отравительницу за решетку… Следователь говорит, что она просто смеется ему в лицо. Ну да, два убийства сошли ей с рук, и баба уверена, что третье тоже сойдет.