Шофер. Назад в СССР
Шрифт:
— Вот привело, — поджал губы Евгений, — отчасти неудачное стечение обстоятельств. Отчасти чья-то глупость. Вот только понять бы чья. Кто додумался такое учудить?
Сегодня утром, когда Евгению позвонила секретарь его брата, директора сельповского склада номер четыре города Армавира, он и правда удивился. Удивился, что на скалду идут следственные действия.
Тогда они с Кириллом Макарычем, под предлогом встречи с пайщиками какого-то захудалого кооперативчика, поехали в город. Вот только встречались они с Ефимом Павловичем, одним из помощников прокурора города Армавира.
Там они и узнали кое-что о происходящем. Следствие шло полным ходом. И началось оно с заявления о разбойном нападении.
Милиционеры из Красной искали нападавших. А нашли спекулятивную схему. Они раскопали, что желтый ИЖ-2715 о котором упоминал в своем заявлении пострадавший, видели на консервном заводе Красной. Потом милиция наведалась в сельпо, ища пирожок. Однако, не найдя его там, стали они шерстить и другие сельпо.
По спискам автотранспорта, поняли, что работает такая машина только на складе номер четыре. Тогда подключилась и армавирская полиция. Городской суд молниеносно вынес определение по делу о возможном хищении социалистической собственности, и пошли-поехали следственные действия на складе.
Вышло так, что милиция быстро нашла помещение, в котором хранились стройматериалы, продаваемые частникам из-под полы. Хотя Евгений знал, что его брат не пойдет подозреваемым по делу, все дорожки вели к главбуху, но все же следствие было неожиданным и очень неприятным событием.
— Выходит, — начал Кирилл, — с сочинскими нашими товарищами пока выходит незадача?
— Мда, — задумчиво ответил Евгений, — на некоторое время лучше прекратить нам с ними все контакты. И так больно много внимания к себе привлекли. А сейчас, через полгодика все поуляжется, а потом найдем на побережье новые пути реализации колхозного добра.
— Многих подведем, — буркнул Кирилл, — Федора Степаныча, например. Он же ждет. А Емельян Сергеич и вовсе обидится, не захочет с нами работать.
— Не захочет, — покивал мрачно Евгений, — но тут ничего не поделать. Ты же понимаешь, Кирилл, что все внимание сейчас к нам будет приковано. Нужно обождать и закончить рейсы в Новороссийск. Пока что шоферов моих я попридержу.
— Эх, — вздохнул директор сельпо, — а я думал крышу дома перекрыть. Думал баню пристроить.
— Погодит пока твоя баня, — сказал Евгений строго, — вначале нам бы выяснить, чье это было заявление, что кашу такую заварило. Ефим-то не знает.
— Угу, — кивнул Кирилл, — и как там, на месте, оказалась Ленька, да Федот с Максимом. И ихний пирожок. Ты говоришь, это не они навели на потерпевшего ту шпану дворовую, которая даже укокошить его по-человечески не смогла?
— Неа, — вздохнул Евгений, — я уже обо всем этом у Максима выпытал. Он тут, в Армавире, покамест прячется. Завтра уезжает в Кабардинку, на побережье.
— Вот так номер, — задумался Кирилл Денисович, — выходит, заварил всю эту бучу тот, кто шпану на потерпевшего натравил.
— Именно, — Кивнул Евгений, — в общем, пока мест заляжем на дно, а я, — он нахмурился, — постараюсь узнать, кто наш потерпевший, и кому такому он дорогу перешел. А дальше уж порешаем… что с ним делать.
Дверь водительского открылась. Это вернулся Захар. Обернувшись к заднему сидению, он протянул Евгению Макарычу два блока сигарет Союз—Аполлон.
— Витька сказал, — проговорил Захар, — это последние. У него больше нету.
— Вот и еще одна неприятность, — Вздохнул Евгений. Ну ладно, Захар. Чего уж делать? Поехали домой.
— Ну как тебе? — Сказала мне Маша как, только вышла за калитку, — нравится?
— Очень, — улыбнулся я.
— Сойдет для танцев? — Смущенно улыбнулась Маша и на ее щечках заиграл румянец.
В субботу в нашем доме культуры проходили танцы. Много молодежи со всей Красной и даже ближайших хуторов, стягивалась в клуб.
Субботний вечер был душным. Весь день на небе клубились белые облака, а к вечеру, они смешались в серо-темные тучи. Где-то вдали погромыхивал гром. Даже это не останавливало молодых людей. Танцы же.
Вот и я решил сходить сегодня в клуб. Потанцевать, вспомнить, как оно было. Конечно же, позвал с собой и Машу. А Маша была красивая…
Она вышла ко мне в коротеньком светлом кримпленовом платье без рукавов. Длинные свои темные волосы стянула на затылке в аккуратный прямой и блестящий хвост. Светлые ее босоножки на широком каблуке подчеркивали стройность ее длинных ног и крепких бедер. В общем, залюбуешься.
Сам же я достал свои джинсы и даже новенькие лидские кеды, что прислали мне родственники из Беларуси. Красивые, темно-синие с белой полоской, выглядели они как новые. Такими же были и джинсы.
Что джинсы, что кроссовки, было у нас в деревне не найти. И все же, молодёжь умудрялась их добывать. Потому как многие приходили на танцы в тогда модных, но ставших такими обыденными в моей прошлой жизни, вещах.
— А ты тоже, — хитро улыбнулась мне Маша, когда мы вместе потопали от ее дома к клубу, — совсем не похож на шофера.
— А на кого же я тогда похож? — Спросил я с улыбкой.
— Хм, — задумалась она, — на музыканта с города.
— Ха! Вот как!
— Ну да.
— А ты тоже не похожа на медсестричку. — Хмыкнул я.
— Так а на кого же если не на нее? — Рассмеялась Маша.
Я остановился, взял ее за руку. Девушка тоже застыла на полушаге. Посмотрела на меня удивленными, широко раскрытыми глазами.
— А на кого же я похожа? — Сказала она, разомкнув свои нежно-алые губки, да так и не сомкнула их обратно, будто ожидая чего-то.
— На самую красивую девушку, — улыбнулся я.
Так, стоя на тротуаре, ведущем к центру, мы и поцеловались. И в этот момент, сегодняшним вечером, я и правда считал Машу самой красивой.