Шофёр
Шрифт:
– Герман Осипыч ждёт, – сказал он, с подозрением глядя на Сергея.
Травин его сразу узнал, этот человек выбежал из ресторана вместе с пацаном. А вот крепыш Сергея явно никогда не видел или очень хорошо это скрывал. Стоило двери за ними захлопнуться, гостям протянули деревянный ящик. Ковров не колебался, вытащил из наплечной кобуры браунинг образца 1906 года, Сергей отстегнул ножны.
– Это всё? – недоверчиво спросил крепыш.
– Всё, любезный, – успокоил его Ковров. – Мы сюда не стрелять пришли, а с господином Радкевичем встретиться по делу.
Радкевич сам к ним вышел на шум голосов.
– Что, Петька обыскать хотел? – спросил
– Водитель мой, – кивнул Николай, – и доверенное, так сказать, лицо, у меня от него секретов нет. Почти. Пусть здесь постоит.
Травину очень хотелось врезать доверчивому дядюшке по лицу, потому как одной фразой Ковров его в самую трясину криминальных делишек засунул. Видимо, что-то такое Николай в его глазах увидел, потому как бочком отошёл подальше и скрылся вместе с Радкевичем за дверью. А крепыш Пётр остался стоять рядом с Травиным.
– Такие дела, – подручному Радкевича молчать надоело. – События. Ты, товарищ, на Жестяной Лиззи ездишь?
– На чём придётся, – охотно ответил Сергей, – и на «форде», и на «рено» приходилось, и на других авто.
– Говорят, там управление сложное, – Пётр явно сел на любимого конька, – с первого раза и не освоишь.
– Это да, – молодой человек согласился, – но если уж раз научился, то потом автоматически дёргаешь.
И они углубились в обсуждение достоинств и недостатков автомобилей.
Ковров меж тем зашёл в полутёмную комнату, там за столом сидел Гершин, протирая платком очки. При виде Николая он поднялся, приглашающе указал рукой на стул. Мужчина сел, вытер лысину, посмотрел на Шпулю.
– Первая партия поступила, – Шпуля пододвинул Коврову свёрток. – Что скажете?
Николай развернул ткань, на шёлковой поверхности сверкали драгоценные камни в оправе. Изделий было немного – два перстня с изумрудами, бриллиантовое колье и брошь в виде бабочки очень тонкой работы, с россыпью разноцветных драгоценных камней. Ковров достал из портфеля увеличительное стекло, коробочку с химическими реактивами и блокнот с карандашом, пододвинул лампу поближе. Радкевич стоял у него за спиной, шумно дыша, это было неприятно.
– Откуда они? – Ковров внимательно осмотрел камни, делая пометки в блокноте, потом набрал в пипетку синей жидкости и капнул на золото, вытер каплю салфеткой.
– Это имеет значение? – неприятным голосом спросил Шпуля.
– Надеюсь, князья Барятинские своих драгоценностей назад не потребуют, – Николай улыбнулся, – колечки хорошие, работа ювелира выше всяких похвал, и камни подлинные, почти без изъянов, их можно вытащить, а золото переплавить, и в цене они почти не потеряют. Колье изящное, смотрите, как бриллианты играют, просто чудо, оно одно шесть тысяч стоит, не меньше. Перстни пойдут по восемьсот.
– А брошь?
– Если на камушки разберёте, то больше двух тысяч не выручить, а вот так – работа тонкая, но приметная, я определённо её где-то видел. Смотрите, вот клеймо мастера Овчинникова, бывшего крепостного князя Петра Михайловича Волконского, и тут же вензель его, то есть князя, праправнучки светлейшей княгини Софьи. Ценитель и пять даст, и шесть, если вензеля аккуратно зачистить. А может, с ним и дороже стоить будет.
– Значит, на круг выходит максимум тринадцать тысяч? Вот если здесь покупать, то сколько бы вы продавцу заплатили?
– Четыре тысячи, не больше, – твёрдо сказал Ковров, – и ещё бы поторговался, потому что вещи эти конфискованные.
–
– Насчёт перстней не знаю, и у броши тоже история тёмная, а вот колье императорскому дому принадлежало, знаки императрицы Марии Фёдоровны отлично видны. Так что таскает вам кто-то цацки из хранилищ большевицких, вещички-то вместе шли.
Офицер потянулся за револьвером, но Шпуля знаком его остановил.
– Вы, господин Ковров, в драгоценностях получше любого ювелира разбираетесь.
Ковров рассмеялся, лица Гершина и Радкевича непонимающе вытянулись.
– Тут вот какая штука вышла, всё очень просто, господа, смотрите.
И он полез в портфель, только не дотянулся – дуло револьвера смотрело ему в лицо.
– Господин Радкевич, можете сами достать из сумки книгу.
Радкевич, не выпуская пистолета, вытащил из портфеля и положил на стол толстый альбом.
– Мне прислали это из Берлина на днях, – Николай положил ладони на стол, показывая, что не собирается доставать откуда-нибудь оружие, – большевики выпустили каталог и раздали его в свои торговые представительства, там небольшая часть драгоценностей царской семьи, которые они хотят отправить в Европу и Североамериканские Штаты, чтобы продать, а на валюту купить разные товары, навроде станков и автомобилей. Вот это колье в каталоге точно есть, его сфотографировали и подготовили к продаже, кстати, и цены там примерные написаны, но на мой взгляд, слишком высокие. Так что, господа, наша сделка отменяется, у меня нет никакого желания связываться с хищениями у государства, которые, как вы знаете, караются высшей мерой пролетарской справедливости, то есть расстрелом. Оставляю вам книгу в подарок, и честь имею откланяться.
Он поднялся медленно, словно сомневаясь. Шпуля правильно всё понял, схватил Радкевича за руку, прижимая пистолет к столу.
– Три процента, – сказал он.
– Семь, – Ковров хищно улыбнулся.
– От разницы и только после продажи, – Гершин кивнул. – Но, если ваши цены будут слишком высоки, мы пересчитаем.
– Господа, я ведь не могу отвечать за вашего человека там, за границей, и не знаю, за сколько вы тут купили. Пять процентов от оценочной цены, если вам её подтвердят после пересылки, моё последнее слово. Только я должен буду навести справки об этом персонаже, вдруг это просто мелкий жулик. И сразу хочу предупредить, с мелочью мне работать недосуг, слишком большой риск.
– Не беспокойся, товара будет много, – Радкевич убрал револьвер, – только успевай карманы подставлять. Но и уверен будь, за ошибку спросим, так что смотри в свою лупу внимательнее.
– Цену покупки мы вам скажем и договоримся на четырёх процентах, – добавил Шпуля. – Но и вы доверие оправдайте. По рукам?
Субинспектор Панов отодвинул от себя папки с делами и тяжело поднялся. И годы давали о себе знать, и возросшая нагрузка, раньше-то он простым письмоводителем в полиции работал, а теперь до настоящего следователя вырос, пусть и при другой власти. Старых знакомых, которые за преступниками при царе бегали, потихоньку отовсюду вычищали, прежних специалистов немного осталось, да и их грозились сократить. Спасало то, что он напрямую к делам жандармов отношения не имел, а что в канцелярии протоколы правил, так не он их сочинял. Субинспектор совсем уже собрался уйти и приятно провести время в кооперативной столовой за тарелкой суточных щей, пирогами с грибами и кружкой пива с раками, как в дверь постучали.