Шоколадная ворона
Шрифт:
– Подожди минуточку, брат! – попросил его Рамзи и быстрым шагом направился к соседней стойке, где шла регистрация на рейс, вылетающий в Париж на десять минут позже нью-йоркского.
Через минуту Рамзи вернулся, сжимая в руке свой талон, вложенный в темно-коричневый паспорт, на обложке которого красовалась эмблема Евросоюза.
– Ну вот и все! Теперь мы идем дальше вместе.
Спустя три минуты Рамзи с Сериком уже подходили к кабинам пограничного контроля. Серик шел, слегка повиливая задом. Со стороны это, наверное, смотрелось даже смешно. Но что поделаешь, если природа оставила в его теле только одно интимное место для маленького, но смертоносного груза.
Он внимательно посмотрел на посадочный талон в руках Рамзи. Париж...
– Говорят, в Париже музей есть большой, Лувр... – тихо проговорил Серик. – Там короли раньше жили. Я, когда в школе учился, «Три мушкетера» читал. Там, в этом Лувре, все происходило. Я с детства посмотреть на него хотел, и на Эйфелеву башню, хотя бы издали...
На лице Рамзи отразилась озабоченность: подобным темам нельзя давать развития.
– Эйфелева башня, брат, это груда железа, собранная неверными! – еле слышно ответил он будущему шахиду. – К чему любоваться на жалкие ворованные сокровища Лувра, когда впереди у тебя все бриллианты и милости Всевышнего!
Рамзи со стороны пронаблюдал, как Серик проходит паспортный контроль в одном окне, а затем быстро прошел по своему английскому паспорту через другую кабинку. Встретились они уже в зоне дьюти-фри. Здесь полагалось идти на некотором отдалении друг от друга, чтобы вездесущие скрытые камеры не зафиксировали респектабельного английского бизнесмена рядом с будущим террористом-самоубийцей. У Рамзи было будущее, ему предстояло долго жить и работать.
Серик проследовал за наставником в магазин, беспошлинный только для тех, кто вылетает из зоны ЕС. Там, как и было запланировано, он приобрел две бутылки коньяка «Otard V.S.». Эту марку богопротивного алкогольного напитка выбрали еще на ранней стадии подготовки. Бутылка «Otard» отличается самым длинным и удобным для ладони бутылочным горлышком. А категория «V.S.» дешевле, чем «V.S.O.P.», «Napoleon» и уж тем более «X.O.». К чему тратить лишние деньги, если пить коньяк все равно не придется, а бутылки совершенно одинаковые! Теперь, по правилам, все разговоры между Рамзи и Сериком должны быть прекращены.
Ни слова не говоря, они направились в зал ожидания для пассажиров первого и бизнес-классов. Такие залы имеются во всех аэропортах мира: широкие кресла, удобные столики и огромный выбор бесплатных напитков и закусок – одна из привилегий для тех, кто заплатил за свой билет в несколько раз больше, чем большинство воздушных путешественников.
Дверь открылась автоматически. Вначале Рамзи, а потом и Серик вручили улыбчивому молодому человеку, сидевшему на входе в VIP-зал, талоны-приглашения, полученные при регистрации на рейс.
– Приятного вам отдыха, – говорил каждому из входящих молодой человек. – К посадке мы вас пригласим.
Залина уже была здесь. Невысокая миловидная девушка с короткой стрижкой пила апельсиновый сок прямо из горлышка маленькой пузатой бутылочки, нервно оглядываясь по сторонам и, как и было велено, стараясь не смотреть в ту часть зала, где за чашечкой капучино сидела красивая породистая брюнетка бальзаковских лет в роскошном цветастом платке-хиджабе. Эта женщина привела восемнадцатилетнюю смертницу, а сама улетала в Париж тем же рейсом, что и Рамзи. Холеная арабка бросила полный презрения взгляд в сторону расположенного неподалеку от Залины столика. Там упорно набирался дорогим шотландским вискарем мужчина, очевидно, из новых русских. Литровую бутылку голубого «Джонни Уокера», или «Вани-пешехода», как называют этот напиток в среде российских нуворишей, он, видимо, притащил из дьюти-фри. Пассажирам привилегированных классов наливают в First & Business Class Lounge бесплатно. Но, судя по всему, его не устраивал имеющийся в бесплатном баре ассортимент. Разумеется, сверхдорогой голубой «Джонни Уокер» задарма не наливают даже здесь. Разорились бы!
Если бы не пьяный взгляд и не безвольно отвисшая нижняя губа, новый русский мог показаться вполне симпатичным. Перед ним на столике лежал оранжевый посадочный талон, на котором Серик, прищурившись,
Прощание в планы Рамзи не входило. Он только кивнул в сторону ожидавшей Серика девушки и направился было в сторону бара, но Серик, едва пошевелив губами, остановил его.
И тут, конечно, последовал самый ненавистный и самый неизбежный вопрос. Его задавали если не всегда, то часто, очень часто. Рамзи так и не привык спокойно на него отвечать. Этот вопрос всегда казался ему предвестником возможного провала, хотя бы потому, что слишком соответствовал той самой человеческой природе, от которой ничего не должно было остаться после проникновенных бесед имамов, коллективных молитв и тренировочных баз.
Серик еще раз посмотрел на нового русского. Внезапно ему показалось, что тот абсолютно трезв. В этот момент в душе молодого казаха шевельнулось что-то похожее на надежду. Но о какой надежде могла идти речь? Он попытался отогнать от себя вообще все мысли, но не смог и опять обратился к Рамзи.
– Рамзи! – Серик говорил шепотом, стоя вполоборота к своему наставнику. – А ты никогда не хотел сам...
– Мы не вольны сами распоряжаться своей судьбой. Моя доля назначена мне учителем. По его команде я пойду за тобой, и очень скоро мы будем вместе! – на одном дыхании проговорил Рамзи, для окружающих делая вид, что просто сказал на прощание что-то вежливое случайному попутчику. – В счастливый путь!
Странно прозвучала эта фраза в ушах Серика.
Рамзи одними глазами скользнул по эффектной брюнетке в хиджабе и, не показывая, что знаком с ней, расположился со своим эспрессо в самом дальнем углу. Серик решительным шагом подошел к своей напарнице и молча тяжело опустился в кресло за тем же столиком. Полиэтиленовый пакет с двумя бутылками он затолкал в свою дорожную сумку. Девушка, не мигая, смотрела застывшими сухими глазами куда-то в бесконечность, словно и бетонные стены не являлись для ее взгляда препятствием.
Серика не удовлетворил ответ Рамзи на последний вопрос, но выбора уже не было. И не было его давно. Свою дорогу, как ему самому, по крайней мере, казалось, он выбрал сам, но теперь руля в руках больше нет и свернуть в сторону уже невозможно.
Перед отъездом из Сирии с ним говорил толстый одышливый бородач. Сам шейх говорил по-арабски, а переводил унылый молодой узбек, еще ребенком подхвативший все возможные болезни на щедро опрыскивавшихся советской властью хлопковых полях. Этот парень недавно окончил медресе в Каире и тоже хотел стать шахидом, но он хорошо знал арабский и сносно русский, поэтому учителя не благословили его на подвиг – в его помощи они нуждались на базе.
– Ты выбрал путь шахида сам, и ты герой! – хвалил Серика астматический шейх. – Но если враг рода человеческого будет искушать тебя переменить свое решение, то помни, что обратного пути у тебя уже нет. Подвиг это твой, но, чтобы его свершить, мы потратили уже и потратим еще очень большие деньги! На эти деньги целый год можно кормить целую йеменскую или сомалийскую деревню, сотню детей, стариков и воинов Аллаха. Поэтому знай, что, если сегодняшний сорок первый рейс все же долетит до Америки, ты примешь прямо там позорную смерть от рук тех, кто сегодня зовет тебя своим братом и почитает как святого. Помни, такая же суровая кара обрушится на всю твою семью, на всех, кого ты любишь. Почет и богатая старость ждут родителей шахида, но смерть и позор ждут родственников предателя. И если услышишь в ухе своем шепот лукавого, то ответь, что младший брат твой должен учиться в лучшем медресе, а не сдохнуть, как собака, в сточной канаве. Старшая сестра шахида воспитает своих детей у семейного очага в почете и уважении, а сестру предателя муж вышвырнет на улицу в том, в чем она есть. Он призовет в свидетели почетных людей и трижды провозгласит, что женщине из такой семьи не место в его доме!