Шоколадница в академии магии
Шрифт:
– Вы пьяны! – Гаррель быстро оглянулась на дверь библиотеки.
Опасается, что их с Брюссо застанут?
?енета промурлыкала:
– Она прикидывает расстояние. Твоя Шоколадница боится твоего друга. Ну же, малыш, понюхай. Так пахнет страх.
Арман втянул воздух. Страх? А возбуждение Брюссо, тем временем, нарастает. Сцена объяснения противоречит решению шевалье порвать с наглой пейзанкой.
Виктор как раз пытался задержать Катарину,толкнул ее в плечо, Шанвер напрягся.
– Стой! – велела генета. – Не время. Я хочу послушать.
Брюссо лебезил, упрашивал, был то жалким, то старался казаться очаровательным. Простушка из ?нси сохраняла видимое хладнокровие, хотя Шанвер слышал, как сильно бьется от страха ее сердечко.
– Славная девочка, – решила Урсула, потом, к чему-то прислушавшись, хихикнула: – ?орло? Глазные яблоки? Узнаю вкусы… Ах, прости, отвлеклась. Позже тебе расскажу.
Объяснение закончилось. Виктор пoлучил отставку, жестокую, еще и потому, что облекли ее в безупречно вежливую форму. Откуда у Гаррель такие манеры? ?аньше Арман думал, что девушку готовили приcлуживать сильным мира сего, учили изображать то, что принято у аристократов. Сейчас же видел, что Катарина не притворяется.
Она обессилено села на пол, прислонившись спиной к колонне.
Появиться, утешить?
– Не стоит, малыш, – остановила его порыв Урсула.
– Дай мадемуазель прийти в себя. После, в своем безупречном теле, ты с ней побеседуешь.
Где-то плакал ребенок, этот звук отчего-то выделялся среди гулкого рокота академии, который Арман почти не замечал. Эмери!
Катарина вздохнула, пружинно поднялась на ноги, села в портшез.
?eнета промурлыкала:
– Поразительное самообладание. Уж не знаю, как ты переживешь, когда она тебя отвергнет.
Его? ?го отвергнет? Арман расхохотался. Малышка Кати станет его… Кем? Подружкой? Шоколадницей? Не важно. Просто его, и точка. Шанвер хочет эту женщину, и он ее получит. Сегодня же…
Но что там с Пузатиком?
А виконта де Шанвера готовились бить, стайка оватов-первогодок зажала его между колоннами Лилового перехода.
– Ты, слизняк, обещал, что твоя подружка выполнит мне работу по географии,ты взял с меня деньги, ты… – Подросток в зеленой форме замахнулся, но опустил руку.
– Шуганем? – предложила генета.
– О нет, - хмыкнул Арман. – Пусть малышня сама с этим разбирается. Тем более, претензии, кажется, обоснованы.
Эмери плакал, обещал вернуть двадцать корон. Да, он потратил их в «Лакомствах», но он возьмет денег у брата. Вы знаете, кто его брат? Великолепный маркиз Делькамбр, сорбир, безупречный.
Арман дождался, пока оваты, удовлетворенные посулами, покинут место стычки, оставив Пузатика утирать слезы, и возник перед Эмери во плоти демонической Урсулы.
– Подберите свои конспекты, виконт де Шанвер, – сказал он строго, - и немедле?но отправляйтесь в Белые палаты.
– А как же ужин?
– всхлипнул мальчишка.
– С сегодняшнего дня ужины для вас отменяются. Поторопитесь, виконт. Ваш великолепный маркиз Делькамбр, сорбир, безупреч?ый, ждет вас в своей гостиной через десять минут. Время пошло!
И фигура огромной генеты медленно растворилась в полутьме перехода.
– Предупреждаю, – сказала Урсула, когда они вернулись в спальню. – После первого раза тебе придется заново привыкать к человеческому телу.
Шанвер не ответил, его сознание сияющим всполохом устремилось к нему же, лежащему без движения на постели.
Это было больно и… Балор, как неудобно.
– Урсула, дра…драгоценная моя девочка, – губы не слушались, язык бестолково бился во рту, - у нас получилoсь…
– Получилось, потому что я этoго хотела. И да, малыш, отныне никаких девочек, оставь это обращение для одной забавной мадемуазели.
– И как же мне тебя называть?
– Дай подумать. Тетушка? Нет, это подчеркнет мой возраст. Дорогая? Пфф… Тогда мы с твоей невестой можем запутаться, устремимся на зов, а ты ещё вдруг сослепу не разберешься, пахнем-то мы почти одинаково… О, даже страшно представить…
Арман сполз с кровати, улыбнулся:
– Комедиантка! Будешь девочкой, точка.
– И что же тогда останется мадемуазель Гаррель?
– Она моя, просто моя.
Шанвер все для себя решил. Сегодня после ужина он встретится с Катариной, утащит ее в бескрайние лавандерские поля и будет лебезить, упрашивать, быть то жалким, то казаться очаровательным, пока ансийская простушка не скажет «да».
Она скоро забудет де Брюссо, уже забыла, а других шевалье ?рман к своей… не допустит. Им будет хорошо вместе.
– Ступай к брату, - велела генета, – он уже битый час торчит в твоих покоях, а девочке пора отдохнуть, для нее это тоже первый раз, знаешь ли. Завтра,или… Нет, завтра, мы попробуем поменяться ролями, прогуляемся вместе в теле безупречного сорбира. А сегодня… Чую твое желание, твою страсть. Ах, молодость… Не буду мешать, будь уверен, если решишь воспользоваться этой спальней,твоей девочки тут нет.
Она легла на постель, зевнула и исчезла.
Пошатываясь и держась за стену, Арман вышел в гостиную. Лузиньяк, отправляясь на ужин, где должен был занять королевское место (мэтр эр-Рази, кажется, не поскупился для рыжего), оставил в камине кипятиться обожаемый глинтвейн. Комнату наполняли запахи специй и дешевого вина. Эмери сидел в кресле, держа на коленях конспекты.
– Во-первых, - сказал Шанвер со вздохом, опускаясь в другое кресло, - завтра ты вернешь своему товарищу деньги, возьми там, в комоде, во-вторых, сразу после того, как отдашь, ударишь его по лицу. Он тебя оскорбил, замахнувшись, ты должен ответить. Да, малыш,тебе тoже достанется, но такова жизнь, мужчинам постоянно приходится доказывать свою силу и независимость. Слабостей мир не прощает. И в-третьих, если тебя в следующий раз посмеют зажать в каком-то переходе, бей первым.
– О, прошептал Эмери, у меня не получится, я не ты.