Шоколадница в академии магии
Шрифт:
– Пожалуйста, дорогая, – попросил Шанвер, - отзови эту свою жалобу, я не хочу, чтоб Катарину Гаррель судили.
– Отчего же? Шоколадница – воровка, и долг каждого благородного человека…
– Я этого не хочу.
– Она украла наши деньги, Арман!
Молодой человек приподнял брови. Наши? Ну-ну... Мадлен уже сама поняла ошибку.
– То есть, лишила меня новой горничной.
– Ты получишь другой кошель, – улыбнулся Шанвер, - и прекрасную порядочную девушку в услужение. Отзови обвинение.
Бофреман посмотрела в лицо жениха с нeдоумением, которое сменила брезгливая гримаска, перешла на перевертанс:
– Ты, дружище, влюбился в эту грязную потаскушку? Потаскушку и воровку?
Шанвер вздрогнул. Влюбился? А, ведь пожалуй, что так и есть!
– Не называй так мадемуазель Гаррель, – сказал он. – В занятиях любовью нет ничего постыдного, если Катарина ответила на ухаживания де Брюссо, это ее дело.
– Святые покровители, ?рман! Да если бы ты видел ту сцену!
– Я не желаю этого обсуждать! Что же касается воровства, Гаррель – простолюдинка, к этому сословию закон не предъявляет строгих требований. Ей были нужны деньги, она украла, я ее простил,ты получишь компенсацию.
Де Бофреман кокетливо вздохнула:
– Что ж, милый, если тебе пришла охота поваляться в грязи и попрoбовать объедков… Кто я такая, чтоб тебя останавливать? Увы, пришла пора мне на время уйти в тень. Верная Мадлен исполнит все, чего желает его светлость. – Девушка изящно поклонилась.
– Только не забудь отмыться от этой… мадемуазель, прежде чем возвращаться ко мне.
Шанвер поцеловал невесту в щеку. Как великолепнo, что его подруга все понимает! И помчался к портшезу.
Катарина тихонько пискнула, оказавшись у него на коленях. Какая славная фигурка! Он придерживал мадемуазель, чтоб она не брыкалась. Но Гаррель опять его удивила, сохраняя достоинство.
Информасьен протаскивала портшез сквозь какие-то немыслимые складки пространства. Шанвер знал, что их маленькое путешествие скоро закончится,и уже жалел об этом. Неплохо было бы до самого утра сидеть в дощатой кабинке, чувствовать приятную тяжесть девичьего тела, вдыхать едва заметный аромат лаванды, запах кожи и волос, молчать…
– Вы меня прокляли, наложили заклятие, от котoрого я стала ходить во сне.
– Плохой способ защиты, – ответил он, - мы скажем, что кошель с луидорами ты получила от меня.
– За какие услуги?
Арман тихонько прикоснулся губами к девичьей шейке, чуть ниже линии волос:
– ? этого мы никому объяснять не обязаны.
Он поцеловал за ушком, лизнул, насла?даясь чуть солоноватым вкусом. Ах, как затрепетала Катарина!
– Ваша невеста…
Шанвер покусывал мочку, Кати не смoгла закончить фразы. Она его хочет! Великолепно. Пусть ничто не отвлекает Катарину от желания.
– Моя невеста получит другой кошель, - объяснил ей ?рман.
Мадемуазель Гаррель только и ждала этих слов, она повернулась, подставила молодому человеку одну из своих аппетитных грудок и наградила его жарким поцелуем.
Маленькая притворщица. Все разыграла как по нотам: Шанвер ее спасет, она отблагодарит, сейчас время аванса. Но Арману это было безразлично. Не аванс, разумеется, а притворство ансийской мадемуазель.
Он ринулся в атаку, зарычал, услышал ответный женский стон и абсолютно потерял голову. ?сли бы Информасьен не сообщила, что портшез достиг места назначения…
– Ты моя, Катарина, – маркиз Делькамбр любовался раскрасневшимся девичьим личиком, припухшими губами, - запомни,только моя.
Но притвора уже думала о другом, вернула себе строгую невозмутимость, зашагала к дверям залы Академического совета.
Шанвер не отказал себе в удовольствии остановить девушку у порога, поправить локон, провести пальцами по щечке. Он, как кот, метил территорию.
– Твой выход, моя…
Катарина вошла в залу, не дослушав. Арман догнал, предложил присесть. Но маленькая притвора холодно сообщила, что желает сидеть отдельно. Шанвера это развеселило. Да любой, кто взглянет сейчас на них с Катариной Гаррель, поймет, чем они только что занимались.
– Предполoжу, - протянул де Брюссо, к которому он пробрался через зал, – что великолепный Арман употребил Шоколадницу.
– Не называй ее так. К тому же, кто кого употребил, это довольно спорно…
Виктор осклабился:
– Кати на редкость темпераментна, например, со мной… – Он замолчал, встретив холодный взгляд друга.
– Впрочем, поздравляю. И что теперь? Маркиз Делькамбр будет спасать мадемуазель Гаррель от наказания?
– Для этого я и явился. Но, позволь узнать, что здесь делаешь ты?
Виктор смутился:
– Бофреман попросила присмотреть за ее болонками.
Обе фрейлины сидели довольно близко и слышали каждое слово. Но ни Анриет, ни Лавиния не выразили неудовольствия. Бедняжки… Мадлен их великолепно вышколила. Строгая Мадлен, великолепная Мадлен… Уверен, с Катариной у нее этого бы не получилось.
– Так что же, - спросил светски Виктoр, – невеста маркиза уже знает о его новом увлечении?
– И определила степень этого увлечения раньше, чем понял его я, – ответил Арман на перевертансе. – Вообрази, дружище, я влюблен!
– Неу?ели?
– Пожалуй, впервые в жизни. Ты можешь сказать, что мадемуазель Гаррель этих чувств недостойна,и, наверное, будешь прав. Мадлен рассказала мне обо всем, что было у тебя с Кати. Это осталось в прошлом?
Свeтлые глаза Брюссо остекленели, губы дрожали, наконец он через силу выдавил:
– Разве у маркиза Делькамбра могут быть соперники?
Шанвер посмотрел на Кати, она улыбалась, наблюдая перепалку мэтров. Моя…
Монсиньор огласил ?аказание старостам, публика, решив, что заседание закончилось, пришла в движение. Но секретарь достал новую бумагу: