Шолох. Долина Колокольчиков
Шрифт:
Да ты издеваешься!..
– Я думаю, обойдёмся, – увидев непростую гамму эмоций на моём лице, протянул Голден-Халла.
Силграс без лишних комментариев захлопнул дверцу и вскарабкался на своё место. Послышался его резкий посвист, щелчок кнута – и вот карета уже покатила вниз по улице.
Отодвинув шторку, я смотрела на то, как мелькают за окном ночные огоньки Врат Солнца. Голден-Халла делал то же самое, и в стекле я видела его отражение.
– Тинави, – поймав мой взгляд, он улыбнулся, – обычно я не делаю таких предложений в первые полчаса знакомства,
Я энергично закивала:
– Я только за! И прости за тот удар. Не то чтобы у меня есть привычка дубасить симпатичных малознакомых людей. На самом деле я мирная.
– Ну-ну. Тот единственный шолоховец, которого я хорошо знаю, тоже так говорит, однако по факту он столь суров и беспощаден, что меня аж дрожь пробирает.
– Как ты догадался, что я из Шолоха?!
Голден-Халла лукаво наклонил голову.
– Акцент.
– Ну вот! А я не могу распознать твой.
– Это потому что я из города и района, где даже у каждой чайки своё произношение – спасибо самой активной в мире морской торговле.
– Неужели Саусборн?
– Бинго!
– Обожаю его!
Берти обрадовался:
– Ты бывала там?
– Ага, один раз, и мне очень понравилось. – Я схватилась за дверцу кэба, когда он подпрыгнул на какой-то кочке. – А ещё мой близкий друг оттуда родом. Признаться, сам он не в восторге от Саусборна, но мои тёплые чувства к городу лишь окрепли после нашего знакомства… Раз ваша южная столица породила такую замечательную бестолочь, дорогую моему сердцу, то я не могу не быть ей благодарной!
– Мне нравится такой подход! А в каком районе жил твой друг?
Я хотела ответить, но вместо этого широко, протяжно зевнула. Берти тотчас повторил за мной, ещё упоительнее.
– Если не ошибаюсь, он жил… – начала я, мучительно борясь с внезапно нахлынувшей сонливостью, – …где-то возле резиденции архиепископа… – Язык еле ворочался.
Так. Вообще, это ненормально. Меня не может вот так взять и выключить – я же выспалась, и…
Я услышала слабый удар, когда лоб Берти стукнулся о стекло, а мгновение спустя сама сползла вниз по сиденью кэба.
Подушки бы всё-таки пригодились.
3. Под алмазным прилавком неба
Седые горы полны тайн. Искажения магии, погодные разломы, потерянные во времени деревни – если бы эта территория не таила столько опасностей, она была бы воплощённой мечтой для любознательных путешественников.
Берти проснулся из-за давящей тишины, вдруг навалившейся на уши, развернувшейся в нестерпимый отдалённый звон.
Голден-Халла открыл глаза и насторожённо замер. Ноги, согнутые в коленях, затекли, в крохотном салоне было темно и ужасно холодно. Кэб стоял на месте. Снаружи не доносилось ни звука.
Берти отодвинул шторку и ахнул, увидев, что случилось с окном… Затем перевёл взгляд на свою спутницу, сидящую напротив, так же крепко спящую, как он сам ещё минуту назад.
Всё это очень подозрительно.
В голове кружил хоровод вопросов, каждый из которых жаждал прозвучать первым, и Берти аккуратно отделял их один от другого, одновременно с тем глядя на то, как у Тинави во сне подрагивают пальцы и ресницы.
Страждущая тихонько вздохнула. Её длинные ярко-каштановые волосы разметались по подголовнику сиденья, кожа, обласканная трепетным лесным солнцем, была холёной и свежей, на скулах и носу играл лёгкий румянец. Одежда не скрывала фигуру, и Берти подумалось, что он мог бы обхватить её талию двумя ладонями. Лицо той классической красоты, которую ценят в любых культурах, сейчас было спокойным и безмятежным, хотя по его чертам Голден-Халла видел: обычно Тинави много улыбалась и смеялась. Однако наравне с этой живостью и открытостью, свидетельствующей о компанейской дурашливости, во внешности Страждущей таилась неуловимая загадка – миражная, неземная. И, может, страдание? Странное сочетание. Странное, манящее и… ужасно знакомое.
У Берти сжалось сердце от внезапно пришедшего ощущения близости. Какое-то время он любовался Тинави, потом встрепенулся, отвесил себе мысленную пощёчину («Это ещё что? Неуместнее не придумаешь!») и постучал в стенку у себя за спиной, надеясь, что Силграс отзовётся. Но в ответ была лишь тишина, становившаяся всё гуще от минуты к минуте. Она обволакивала кэб и двух сидящих в нём людей, заставляя двигаться медленнее, чувствовать, как тяжелеют веки, а предметы по краям будто текут, как вода.
Берти шёпотом окликнул:
– Госпожа Тинави!
Страждущая сонно шевельнулась.
Сыщик повторил:
– Госпожа Тинави! – и легонько побарабанил пальцами по её коленке.
Мне снилось, что я мёрзну в бесконечной темноте космоса.
Я парила без возможности двинуться куда-то, а планеты и звёзды равнодушно наблюдали за мной со стороны. Казалось, впереди ждёт что-то нехорошее; страх иглами покалывал сердце. От пронизывающего холода сводило зубы, меня засасывала головокружительная глубина галактики, и мне чудилось, будто кто-то – нехороший, невозможный, непостижимый – ищет меня, чтобы убить. И вот-вот найдёт.
– Тинави!
Лёгкие пальцы коснулись моего колена, и я мгновенно проснулась.
Сначала я почувствовала облегчение оттого, что невнятный кошмар закончился. А потом – замешательство, потому что холод никуда не делся. Стал только отчётливее наяву: меня колотило так, что зуб на зуб не попадал.
Надо мной склонился Берти – его лицо было бледным и насторожённым в лучах лунного света.
– Что случилось? – почему-то шёпотом спросила я.
Впрочем, ясно почему: нас окружала мёртвая тишина. Она мгновенно съела мои слова, не успели они отзвучать. Нечто вязкое и неопределимое разливалось в ледяном воздухе. Кэб не двигался.