Шопинг с Санта Клаусом
Шрифт:
— Шпиль ми! Дрюкен ми! — вытягивая морщинистые красные губы в коктейльную трубочку, утробно проворковал жуткого вида упырь в седых локонах и кружевной комбинации.
Вкупе со сладострастным зайчиком это сексуально озабоченное страшилище могло организовать в ночных кошмарах настоящий демографический взрыв. Волосы на моей голове зашевелились безотносительно прохладного дыхания кондиционера. Ирка правильно оценила мой прерывистый вздох, спешно переключила канал, и на экране появились две фотографии одного и того же лохматого зверя. В уголке кадра ссутулилась тощенькая, с виду — смертельно усталая девушка. Она вяло жестикулировала, без пауз и знаков препинания выговаривая бесконечное немецкое слово.
— Это белый медвежонок, символ берлинского зоопарка и города вообще, — скороговоркой объяснила мне Ирка. — Телезрителем уже почти сутки предлагают любоваться снимками его бренного тела, обещая награду тому, кто увидит, чем одна картинка отличается от другой.
— По-моему, ничем, — сказала я и задумалась.
Что-то такое закрутилось у меня в голове в связи с медведями, которые не имеют видимых различий… Я попыталась сосредоточиться, но помешал телефон. Он завибрировал у меня под боком, и я мгновенно почувствовала себя маленьким хулиганом, который прячет в кармане штанов майского жука, дожидаясь возможности опустить его за шиворот понравившейся девочке: понимание того, что мой поступок не приведет в восторг окружающих, не могло помешать мне его совершить.
Сотрясение мобильника, конспиративно переведенного в режим вибрации, сигнализировало о поступлении эсэмэс-сообщения, и я догадывалась, кто мне его прислал.
Моя охочая до призов подружка как раз засмотрелась на телевизионных мишек, и я воспользовалась моментом, чтобы тайком прочитать короткие строчки на дисплее телефона: «В половине восьмого в баре твоего отеля, идет?»
«Идет? — саркастически повторил мой внутренний голос, безошибочно предугадывая ближайшее будущее. — Да нет, она не идет — она уже бежит, спотыкаясь и падая!»
— Я в душ! — в полном соответствии со сказанным падая с кровати, крикнула я Ирке.
29
Руди Виккерс вышел к мосту через Шпрее в седьмом часу вечера. Уже темнело, и накрапывающий дождь сыпался на круглые шары уличных фонарей, как мошкара на медоносные кашки. Отражения светящихся вывесок кисли в лужах, расползаясь в бесформенную массу под ногами гуляющего инспектора, и огни на знаменитой Берлинской телебашне за мелкой сеткой дождя сияли смутно, как неизвестное науке созвездие. Руди и сам не мог сказать, какого дьявола он затеял долгую пешеходную прогулку в такой неприятно тоскливый вечер. Виккерса вела интуиция. Вернее сказать, она его подталкивала изнутри, барахтаясь в черепе инспектора, как маленькая старушка в несоразмерно большом для нее пальто. Старушка-интуиция прилагала массу усилий, чтобы сплести из обрывков информации и разнородных соображений нечто цельное и осмысленное, вроде добротного шерстяного носка.
Руди шлепал по лужам, бессмысленно созерцая окружающую действительность, отдельные фрагменты которой неожиданно припутывались к его интуитивному носку крепко, как двойная пятка. Первым таким вкраплением стал памятник, вблизи которого Виккерс остановился, склонив голову к плечу, как недоумевающий пес. Огромные фигуры Маркса и Энгельса Руди видел не в первый раз, но лишь сейчас догадался, почему этот монумент пользуется огромной популярностью у туристов из стран СНГ. Воспитанные в духе марксизма-ленинизма, они остро чувствовали, что в отсутствие фигуры Ильича памятнику на две персоны не хватает русского духа, и компенсировали этот недостаток, лично фотографируясь на фоне некомплектных корифеев. Руди не знал, какое значение может иметь эта его догадка, но бабушка-интуиция приняла ее с благодарностью и завозилась с удвоенной энергией. Виккерс ощутил очередной побудительный толчок и побрел дальше.
Река лежала под мостом уныло и тяжко, как темное шершавое бревно под изящной аркой из дикого хмеля. Инспектор долго стоял, глядя на черную воду, в которой утопающими светлячками трепыхались отблески фонарей. В висках у него стучало: это бабуля-интуиция хлопотливо брякала спицами, вывязывая очередной рядок.
Руди вытянул из кармана веревку с привязанным к ней крючком, пропустил бечевку сквозь маленький железный блин от штанги и опустил свое рукоделие с крючком и грузилом в черно-золотую воду.
— Добрый вечер! — проходя мимо, приветствовал его благообразный старичок с собачкой на поводке.
Виккерс мрачно зыркнул на него, но все-таки сказал:
— Здрасте.
Общительный дедушка тут же остановился, всмотрелся в затененное козырьком непромокаемой кепки лицо Руди и добродушно поинтересовался:
— Мы где-то встречались? Мне кажется знакомым ваше лицо.
— Неужели? — с едкой иронией спросил инспектор и посмотрел на собачку.
В смородиновых глазах йоркширского терьера читалась неизбывная покорность судьбе.
— Вы не внук фрау Фогель? Или вы племянник фрау Шульц?
— Я не тот и не другой! — Руди фыркнул, отвернулся и энергично закрутил веревку, образовав в сонных водах Шпрее небольшой водоворот.
Смущенный его интонацией, дедушка пошел дальше, часто оглядываясь и шевеля губами — очевидно, продолжал перебирать имена почтенных фрау, имеющих юных родственников подходящего возраста. Виккерс поводил веревкой туда-сюда и неожиданно почувствовал рывок: крючок за что-то зацепился.
«Что-то» было тяжелым. Очень тяжелым! Руди быстро понял, что не сможет вытянуть такую тяжесть в одиночку.
— Эй, уважаемый! — позвал он старика с собачкой.
Оба охотно вернулись и составили компанию инспектору, который пристально всматривался в свинцовую воду. Собачка просунула голову между чугуннуми балясинами, а дед свесился за перила, по-мальчишески присвистнул и сказал:
— Наверное, это сом! Огромный. Кажется, он такой старый, что даже покрылся водорослями.
Нечто буро-коричневое, похожее на морские водоросли, Руди тоже разглядел, только в его версии это были волосы. Виккерс напрягся, сделал рывок, подтягивая добычу повыше, и быстро намотал веревку на перила. Бурые волосы образовали на поверхности воды небольшой островок. Старушка-интуиция, потрясенная собственной прозорливостью, уронила спицы и вставную челюсть.
— У вас телефон есть? — тяжело дыша, спросил Руди компанейского деда.
У самого инспектора от напряжения и волнения дрожали руки, и он вряд ли смог бы попасть пальцем в кнопочки мобильника.
— Конечно, есть! — Старик с готовностью сунул лапку за пазуху, извлек сначала пластмассовый метательный диск, который со словами «Подержи, Бисмарк!» сунул в зубы покорной собачке, а потом и телефон. — Хотите позвонить?
— Позвоните сами, — отмахнувшись от трубки, сказал Руди.
— Но куда?