Шопинг с Санта Клаусом
Шрифт:
— Это все было в сейфе? — сообразила я. — И именно за этим в офис BDT залезли «змеюки»?
Саша кивнул.
— А пожар они зачем устроили, если получили то, что им было нужно?
— А они наследили там гораздо больше, чем хотели, — объснил Александр. — Тихо-мирно пошарить в сейфе помешала собачка…
— Ах да! — Теперь уже я покивала. — Была же собачка!
— Именно была. — Мой собеседник вздохнул, и я вспомнила, что к собакам он и в детстве относился душевнее, чем к девочкам. — Собачка одного из мерзавцев покусала, а он ее убил, но закапал своей кровью ковер и что-то из мебели там порушил… Короче, ребятки решили, что зачистить территорию огнем не помешает.
— Я все поняла. Спасибо! — с признательностью сказала я, не зная, за что именно благодарю друга. За все!
— И тебе спасибо, — совсем уже нелогично ответил он.
На мой взгляд, благодарить меня ему было абсолютно не за что.
«Почему — не за что? — не согласился со мной внутренний голос. — А яркие впечатления и острые переживания?»
— Чем богаты, тем и рады, — пробормотала я, провожая уходящего Александра сожалеющим взглядом.
— Это он? Твоя первая любовь? — просопела мне в ухо незаметно подошедшая подружка. — По-моему, ничего особенного. Что ты в нем нашла?
«Не столько нашла, сколько потеряла», — грустно пошутил мой внутренний голос.
— Не надо, Ир, — попросила я, цепляясь взглядом за уменьшающееся голубое пятно. — Он замечательный мужик и хороший человек. Я…
— Пассажиров Максимову, Рябушкина, Логунову просят пройти на посадку! — перебило меня звонкоголосое радио, сразу же переводя призыв на немецкий и английский.
— Все, — сказала Ирка, разворачивая меня в другую сторону.
— Аллес капут, — согласилась я, запоздало продемонстрировав легендарное знание языка Шиллера и Гете.
38
Грохотом нашего новогоднего салюта запросто можно было разбудить снежную лавину, но зрелище того стоило. Огненные шары и кометы фейерверка изумительно расцветили бескрайнее небо над горной вершиной, куда наша компания забралась для встречи Нового года.
— Загадывайте желания! — кричал Моржик, размахивая искрящей бенгальской свечой, точно дирижерской палочкой. — Небеса так близко — ближе не бывает! Все ваши желания будут услышаны!
— Все-все? — Я испытующе посмотрела на Большую Медведицу.
По идее, ее можно было считать небесной покровительницей ста пятидесяти берлинских мишек…
— Бойтесь ваших желаний, ибо они могут сбыться! — подтолкнув меня локтем, Ирка с намеком процитировала древнюю китайскую мудрость. — Куда ты смотришь? Ты лучше туда посмотри!
Она бесцеремонно развернула меня в сторону пологого спуска, где мои любимые мужчины — муж и сын — уже седлали снегоход с громкими криками «Поехали, поехали, пора кушать тортик!». Сразу чувствовалось, что, если Коляны выиграют гонку на снегоходах и доберутся до тортика первыми, покушать его доведется не всем.
— Какого черта тебе еще надо? — с укором спросила меня Ирка. — Чего тебе не хватает?
Ясно было, что речь идет не о тортике. Я снова посмотрела на черное небо, потом на белую бездну, покачнулась и ответила как чувствовала:
— Наверное, мне не хватает равновесия.
— А ну, слезь с пригорка, — подружка стащила меня пониже.
Я усмехнулась и покачала головой:
— Я про другое равновесие говорю. У тебя монетка есть?
— У меня есть монетки! — встрял в наш душевный разговор хмельной и веселый Вадик. — И не простые, а почти золотые — два евро! Дать? Ты будешь бросать их в пропасть, чтобы сюда вернуться?
— Типун тебе на язык! Вернуться в пропасть, больно надо! Ленка, отойди подальше от края! — снова заволновалась Ирка.
— Давай свои евро! — я взяла у напарника иностранную денежку. — Сейчас я вам кое-что объясню про равновесие. Смотрим на монетку, думаем про жизнь: с одной стороны орел, с другой решка. С одной стороны — ясный ум, трезвый расчет, осторожность и предусмотрительность. С другой — буря чувств, порыв, кураж и восхитительное сумасшествие.
— Ну и что? — нетерпеливо выдохнула Ирка.
— А то, что нельзя раз и навсегда выбрать только одну сторону! Тогда монетка ляжет намертво! — горячась, объяснила я. — Надо найти и не упускать равновесие между тем и другим! В жизни грань тонкая, как ребро монеты, но иначе не катит!
— Сама придумала? Поэтично! — похвалил меня Вадик и проявил прагматизм и предусмотрительность, забрав у меня свои евро. — Ну, поехали истреблять тортик?
В этот момент в кармане моей куртки дважды пискнул мобильник. Я достала его, прочла поступившие эсэмэски и охнула:
— Поезжайте без меня, я спущусь чуть позже. Сначала приму без свидетелей особые поздравления.
Телефон пищал, как голодный птенчик.
— Можно посмотреть? — спросила Ирка и, не дожидаясь разрешения, сцапала мой мобильник. — «С Новым годом, дорогая!», «С новым счастьем, дорогая!», «Дорогая, до встречи в Новом году!»… Ух ты! Итого — шесть поздравительных эсэмэсок с обращением «дорогая»!
— Предсказуемая реакция на мои берлинские послания, — пробурчала я.
— Тогда эсэмэсок должно быть восемь! — вспомнил Вадик.
Динь! — мелодично звякнул мой телефон, добросовестно сообщая о прибытии седьмой эсэмэски.
— Ну-ка! — Ирка бесцеремонно огласила поступившее сообщение:
— «Поздравляю, дорогуша, жить будешь!»
— Это с кем? — заинтересовался Вадик.
— Просто жить, — поморщилась я. — Это от нашего директора Гадюкина праздничный приветик. Похоже, он доволен результатом нашего германского похода. Контракт мы не привезли, но врага устранили: у «змеюк» теперь столько неприятностей, что им не до поглощения конкурентов.