Шопинг с Санта Клаусом
Шрифт:
— Значит, теперь и Моржик будет «мужчиной в голубом», — пробормотала я.
— Или в оранжевом, — кивнула довольная подружка. — С внутренней стороны его куртка ярко-рыжая, как апельсин!
— Что ты сказала? — Я растерянно моргнула, присматриваясь.
Слева на курточной груди красовался вышитый герб города Берлина. Замедленным движением, еще не вполне осознав пришедшую ко мне мысль, я протянула руку, отвернула полочку Иркиной зеленой шкурки и взглянула на бежевую сторону одежки. Там никакой вышивки не было.
— Говорю же, с лица курточка неприметная до безобразия, — досадливо прокомментировала мои действия понятливая Ирка.
— Стойте здесь, я быстро! — сказала я, выходя из очереди.
— Куда ты?! Нам же регистрироваться! — завопил мне вслед Вадик с возмущением, словно мы были женихом и невестой, регистрироваться собирались в ЗАГСе, а я в последний момент сбежала из-под венца.
Ксюша с папой мгновенно сплотили ряды и отсекли меня от напарника.
Голубое пятно хоронилось в тени автомата с безалкогольными напитками.
— Привет, медведь! — зловеще сказала я, подойдя поближе.
— Привет! — ответил мне Александр Андреевич, усиленно улыбаясь. — А почему медведь?
— Он вышит на твоей куртке с изнаночной, оранжевой стороны, — любезно объяснила я. — Слева, как раз на уровне моего лица.
— Правда? — удивился Саша.
— Правда, правда! Я запомнила, что обнимала оранжевого медведя!
— Черт! — сказал он и отвел взгляд в сторону.
А я вздохнула и буднично спросила:
— Ну, и кто же ты такой?
Ответу помешал телефонный звонок.
— Извини! — Саша поспешно вытащил из кармана мобильник.
— Конечно! — Я великодушно махнула рукой, но слегка перестаралась с размахом и выбила трубку из руки Александра.
Клянусь, я сделала это не нарочно! Но получилось — лучше не придумаешь: чувствуя себя виноватой, я проявила проворство, подняла Сашин мобильник и услышала доносящееся из трубки:
— Товарищ полковник! Александр Андреевич!
Этот юношеский голос с интонациями Печального Пьеро был мне и знаком, и памятен.
«Ах он, паршивец!» — ахнул мой внутренний голос, не конкретизируя, какого из множества знакомых паршивцев он имеет в виду на этот раз.
— Стоять, полковник! — рявкнула я на придвигающегося ко мне Сашу. А в трубочку ласковенько сказала: — Вольно, Вася, вольно! Товарищу полковнику сейчас не до тебя, ему со мной бы разобраться! — и выключила чужой телефон.
— Черт! — с чувством повторил Саша, а потом еще энергично пошевелил губами — беззвучно, так что слов я не услышала, но догадалась, что он шепчет отнюдь не молитву.
— Кто. Ты. Такой? — в три приема отчеканила я, пистолетом наставив на паршивца указательный палец.
— Ты же слышала, я полковник, — вздохнул он.
Я почувствовала себя бессовестно обманутой и завелась с полоборота:
— Полковник чего — артиллерии? Кавалерии? Инфантерии?
«Бухгалтерии?» — услужливо подсказал мой внутренний голос.
— Скажем так: одной российской спецслужбы. — Александр снова вздохнул и наконец посмотрел мне в глаза: — Извини, без подробностей.
— А вот фигушки тебе! — злобно сказала я. — Сейчас будем разбираться как раз с подробностями. Конечно, с теми, которые касаются лично меня, потому что на государственные тайны мы, простые маленькие люди, не покушаемся…
— Ах, если бы! — Саша усмехнулся и потряс головой. — Нет, ты невозможна! «На государственные тайны мы не покушаемся»!
— А разве покушаемся? — Я слегка смутилась, задумалась, но не смогла припомнить в своей биографии никаких случаев торговли родиной оптом или в розницу.
— Вода или пепси? — неожиданно спросил Александр вместо ответа.
— Это что, тест на верность родине? — нахмурилась я. — Тогда квас. Ржаной. Из деревянного ковшика с хохломской росписью.
— Чего?! — Сашка изумленно взглянул на меня, весело хрюкнул и захохотал. — С хо… хломской росписью, господи! Ленка! Я спрашиваю, что ты будешь пить — воду или пепси, в этом автомате только два вида напитков!
— Тогда пепси, — непатриотично выбрала я.
— Пей, — он протянул мне банку, предварительно сдернув с нее алюминиевую крышечку таким жестом, словно это была чека гранаты.
Я предпочла не спорить и послушно уткнулась в жестянку, а заботливый поилец мой сказал:
— Контракт с немецким телевидением, о котором ты мне все уши прожужжала во время нашей первой встречи, подразумевает чистой воды шпионаж!
Я подавилась шипучкой, закашлялась, получила ладонью по спине, отдышалась и возроптала:
— Не может быть!
— Почему — не может? Может. — Александр пожал плечами, припал к своей банке с минералкой и булькал ею так долго, что я за это время свободно могла умереть от жесточайшего приступа любопытства. — Отличное прикрытие, эти ваши натурные съемки для туристических программ!
Тут до меня что-то стало доходить.
— Хочешь сказать, по этому договору немцы послали бы нас снимать какие-то закрытые территории? Такие интересные места, куда иностранцев точно не пустят, а наши журналюги пролезут, как их ни удерживай? Возможно… Мы бы с Вадиком точно пролезли… Только зачем национальному телевидению Германии такой специфический материал? Его же нельзя будет показать в туристических программах господина Шванке!
— Насколько я знаю, редактор Шванке старался вовсе не для своей телекомпании, — сказал Саша и поднял повыше свою жестянку: — Давай выпьем за твое здоровье! Я рад, что вопреки собственной самоубийственной активности ты вышла из этой истории целой и невредимой. Живи долго и будь счастлива. Ну, и спокойного тебе полета!
— Стой! — Я ухватила его за рукав, не давая уйти. — Погоди, я хочу понять… Ты когда узнал про шпионскую затею Шванке? Еще до нашей первой встречи в этом нескучном городе?