Шопинг с Санта Клаусом
Шрифт:
«Мокрое дело — это ты точно подметила! — хмыкнул внутренний голос, оценив случайный каламбур в духе черного юмора. — Ведь Юрика, которого задушил гад в перчатках, нашли в реке!»
Тут я, конечно, вспомнила, как мы с Костей выудили из той же реки мертвую собачку, и запоздало подивилась этому факту. Я не спорила с Вадиком, когда он утверждал, что жители цивилизованной Германии права животных соблюдают гораздо более трепетно, чем мы, полудикие скифы. Но мне казалось, что речь идет о живых зверюшках. А кем надо быть, чтобы с такой бредовой театральностью обставить захоронение собачьего трупа?!
«Скорее, наоборот, варваром, чем цивилизованным человеком, — рассудил мой внутренний голос. — Так что этот, в перчатках, и его дружок, водитель зеленой машины, вполне годятся на роль собачьих убийц. Они производят впечатление достаточно гнусных и весьма некультурных типов. Как они матерились, ты вспомни! Непонятно только, зачем им было убивать собачку».
— А зачем им было убивать меня?
Ирка, услышав мой вопрос, тут же предложила ответ:
— Может, тут ничего личного? Тебя с убитым Юриком что связывало? Только работа. Так, может, вас обоих гнобили не в частном порядке, а по служебной линии?
— Обоих?! Ирка, ты гений! — я подпрыгнула на диване и победно щелкнула пальцами.
Вадик, неправильно расценив мой жест, предупредил:
— Виски кончился.
— Только не двоих, а троих! — не слушая его, сказала я.
— А кто третий? — Ирка перестала улыбаться и слегка отодвинулась.
— Он! — я указала на Вадика.
— В каком смысле — я третий? — переспросил он, не уловив смысла сказанного. — Если в смысле того, чтобы еще раз сообразить на троих, то я не возражаю и даже готов сбегать в бар!
— Беги, — разрешила я.
— Тебе еще не полегчало?
Напарник посмотрел на меня оценивающим взглядом доброго доктора и, видимо решив, что курс лечения не помешает продолжить, без промедления умчался в бар.
— Зачем ты послала Вадика за новой бутылкой? Тебе не кажется, что сегодня мы уже достаточно выпили? — заворчала Ирка.
— Мне не хотелось продолжать разговор в его присутствии, — объяснила я, слегка понизив голос. — Вадик еще не понял, что убийца, задушивший парня в костюме медведя, хотел лишить жизни не кого попало, а именно моего дорогого напарника!
— Злодей решил, что Медведь — это Вадик, потому что костюмированный Топтыгин стоял за камерой? — догадалась Ирка.
— Поэтому тоже, — кивнула я. — Но, мне кажется, убийца просто видел Вадика, ряженного медведем. Помнишь, по пути на утренник мы остановились посмотреть на погорелый офис BDT? Я тогда заметила, что не только мы проявили интерес к этому скорбному пепелищу, на те же почерневшие окна заглядывался какой-то тип на зеленой машине. И он наверняка видел у стен BDT Вадика: он стоял как витязь в медвежьей шкуре, с открытым лицом.
— А тот тип был на зеленом «Форде»? — встрепенулась подружка.
— На зеленом «Форде» и в черных перчатках! Совсем как гад, который умыкнул меня из сквера! Похоже, это один и тот же персонаж. И, кстати, о персонажах: я видела на стоматологическом утреннике пару мужиков в черных костюмах и масках, как у киношных спецназовцев. Я еще подумала — что они так незатейливо чертями нарядились?
— Так-так-так… Получается, убийца наметил себе в жертвы троих: Солнцева, тебя и Вадика? — смекнула подружка. — Трех сотрудников телекомпании, командированных в Берлин для решения одного и того же вопроса… Тогда весьма вероятно, что причину нездорового интереса душегуба следует искать в офисе BDT!
— Который благополучно сгорел этой ночью! — напомнила я.
— Похоронив страшную тайну под слоем пепла и головешками! — подхватила Ирка, округлив глаза. — И теперь все концы спрятаны в воду Шпрее…
Мы немного помолчали. Не знаю, о чем думала Ирка, я же соображала, кому бы запоздало задать парочку уточняющих вопросов по поводу нашей берлинской миссии.
— А вот и мы! — весело объявил Вадик, врываясь в номер с новой бутылкой в руке. — Ваш покорный слуга херр Рябушкин и весьма уважаемый мною господин Арманьяк!
— Арманьяк после виски? Это моветон, — поморщилась подружка. — Фу, Вадик! Мы же культурные люди!
— Прошу прощения, уважаемые дамы и господа, я ненадолго вас покину! — отменно вежливой речью косвенно подтвердив репутацию культурного человека, сообщила я. — Мне нужно сделать один важный телефонный звонок. Не возражаете, если я выйду на балкон, чтобы поговорить без помех?
— О да, изволь! — брякнула Ирка.
И она, одной изысканной репликой исчерпав всю свою хваленую культуру, бесцеремонно прилепила ухо к стеклу балконной двери, едва я вышла из номера.
— Добрый вечер, Василий Онуфриевич! — приветливо сказала я, дождавшись соединения. — Это Елена. Вам удобно говорить?
— Какой вечер, у нас ночь уже, двенадцатый час! — пробурчал начальник. — А говорить мне вполне удобно, я не на нарах сижу и не в могиле лежу. Чего у тебя? Еще проблемы?
— У меня не проблемы, у меня вопросы, — ответила я, против воли начиная заводиться. — И, кстати, они имеют прямое отношение и к нарам, и к могилам. Скажите мне, Василий Онуфриевич, только честно, почему, узнав о смерти Юрика Солнцева, вы ничего не сказали немецкой полиции о нашей берлинской миссии?
— Откуда ты знаешь, что я не сказал?
— Если бы полицейские знали о присутствии в Берлине коллег убитого, отправленных на то же самое задание, они обязательно захотели бы пообщаться со мной и с Рябушкиным, — объяснила я. — Значит, вы не поделились с Крипо информацией, но сразу же перезвонили Вадику.
— А кому же еще? — Гадюкин уже оправдывался. — Я сначала тебе звонить пытался, но твой телефон не отвечал. Мобильный Рябушкина тоже был недоступен, так пришлось через портье в отеле к нему в номер дозваниваться!